Бросив лопату там же, где стояла, она в сотый, наверное, раз добрела до колодца, напилась ледяной воды и протерла ею лицо и шею. Отряхнула волосы от пыли. Она не чувствовала ног от усталости. Пройдя по пустому двору в дом, вяло мотнула головой в ответ на вопросительный взгляд Оксанки, встретившей ее на кухне с тарелкой солянки, добрела до комнаты, с огромным трудом и нежеланием разделась, рухнула в жалобно скрипнувшую постель и вырубилась.

Утро встретило ее болью и ломотой во всем теле, завтраком на табуретке возле кровати и улыбающимся до ушей Во, сидевшим на полу рядом. Ни капли не отдохнувшая Милада хмуро посмотрела на него одним глазом, потом перевела взгляд на кружку, исходившую паром и накрытую салфеткой тарелку.

– Я сделал тебе чай и яичницу с колбасой и помидорами, – жизнерадостно сообщил оборотень.

– В зоопарк захотелось? – пробурчала Милада, со стоном переворачиваясь под одеялом и протягивая руку за тарелкой.

– Хозяйка с утра в деревне, в доме Алевтины и Вячеслава. Сын к ним вернулся, хозяйка ворожит что-то.

– А Оксанка?

– Полночи над тобой шептала, говорит, усталость снимала.

– Не больно-то у нее получилось… – ворчливо заявила Милада, на самом деле чувствуя, что боль в мышцах после пробуждения быстро проходит, и испытывая горячую благодарность к подруге.

– Они с Рахом в лесу гуляют.

– Пошли тоже? – предложила Милада.

Во потупился.

– Тебе… копать надо.

– Во! Да хрен с ним, с этим бочагом! Не настолько я и провинилась!

Оборотень посмотрел на нее со странным выражением. Извиняющимся и осуждающим одновременно.

– Ты должна. Я удивлен, что ты этого не понимаешь. Ты все-таки и правда безответственная.

Милада, которая, как обычно, спала голышом, подтянула одеяло, посмотрела на него и сердито схватила тарелку.

– Да понимаю я. Но просто несправедливо все же как-то все это. Я ведь ей помочь хотела.

Во вздохнул.

– Когда старшие говорят «ни под каким видом», имеют в виду именно это. Стоило послушаться.

– Я пытаюсь! Только не всегда получается! И вообще, не учи меня жизни!