— Если не ошибаюсь, сушеные пауки, смешанные с золой гусиного яйца. Сильное средство, мешает сосредоточиться. — Он прошел в библиотеку и бросил мешочек в огонь. — Теперь нам это не помеха. Прошу прощенья за дверь, миссис Баклз.
— Как вы узнали, что это было там? — спросила Марта.
— Люси знает, — сказал он и весело улыбнулся.
Марта взглянула на испорченную дверь, на мистера Моррисона, потом на Люси. Поняла, что дальнейшие вопросы бесполезны, и предложила принести им что-нибудь подкрепиться. Они отказались.
— Мы страшно спешим.
Послышался недовольный детский плач. Может, для Марты и для мистера Моррисона он и был похож на плач ребенка. Люси не могла поручиться.
— Я теперь почти не обращаю на это внимания, — сказала Марта в ответ на немой вопрос. — Знаешь, наняла кормилицу. Ненавижу себя за это, но больше не могла терпеть. А ведь это моя собственная дочь. Плохая из меня вышла мать, но я боялась, что иначе сойду с ума. Она так переменилась!
— Ты прекрасная мать, — сказала Люси. — Не сомневайся.
Марта взглянула на миссис Эмет, которая стояла у камина, водила указательным пальцем по книге и что-то бормотала себе под нос.
— Может, твоя служанка хочет подождать на кухне?
— Нет, — сказала миссис Эмет. — Нисколечко. Ступай, девочка.
Марта открыла рот от удивления.
— Она немного странная, — мягко сказала Люси, — но безвредная. Пусть останется.
Марта кивнула и вышла из библиотеки, закрыв за собой дверь.
Они остались одни. Люси спросила у мистера Моррисона:
— Как вы все это сделали? Откуда взялись дубинки и мел? И что за символ вы нарисовали на полу? Мне нужно знать.
Он махнул рукой:
— Дубинки и мел — небольшое представление. Я отвлекаю внимание, как в фокусах, когда достаю яйцо из уха и заставляю исчезать монеты. Пришел к выводу, что сочетание моей техники и зрелищности дает преимущество в схватке. А символ — это черная магия, затемнение души. Не рекомендую ее использовать. Я сам к ней прибегаю, когда ставки слишком высоки.
— А какова ставка сейчас? — спросила Люси.
Мистер Моррисон посмотрел ей прямо в глаза: