Опустившись на колени возле рюкзака, Гэмбл вытаскивает спутниковый телефон. После секундного раздумья включает его и набирает номер базы.

— Говорит Патрик Гэмбл. Я звоню из зоны. И хочу сообщить, что располагаю крайне важной информацией.

Глава 64

Глава 64

Чейз сидит на бетонной трибуне и наслаждается боями. Это амфитеатр в Виргинии, в городе Фредриксберг, обычно тут устраивают фермерские ярмарки и демонстрируют скот. Стальная крыша, земляной пол. Некоторые ликаны щеголяют ирокезами, другие стригутся наголо и выбривают на висках молнии, а кое-кто рисует у себя на лице черепа или ухмыляющихся демонов. На всех трико из кожи и латекса, усыпанные стразами. Отблески играют на костюмах участников состязания, когда они под гром аплодисментов и радостные крики зрителей выбегают из дверей и спешат мимо раскладных алюминиевых стульев и бетонных трибун к арене, омываемой светом флуоресцентных ламп.

Арена больше похожа на яму. Здесь нет натянутых на столбы веревок. Двадцать квадратных ярдов огораживает бетонная стена высотой в десять футов. Земляной пол в яме весь изрыт и пропитан кровью. Из пяти больших черных динамиков доносится оглушительный голос ведущего. Он объявляет участников — у них звучные имена: Волчара, Тайный Мститель и прочие в том же духе.

Бои устраивает независимая компания под названием «Комбат зоун», делающая особый акцент на чрезмерном насилии. Обычно в ход идут стулья, обломки лестниц, бритвенные лезвия, лампочки, колючая проволока. А еще — клыки и когти.

Ликаны подпрыгивают и словно бы зависают в воздухе. Дерутся, стоя на двух ногах или на четвереньках. Перегрызают друг другу глотки, вырывают клочья шерсти, с хрустом выворачивают противнику руки, откусывают куски живого мяса. Такое впечатление, что боль — как чужая, так и своя — доставляет им удовольствие. «Боль — это приятно, — так думает Чейз. — Ведь она напоминает, что ты еще жив. Разве можно сравнить это с отупляющим действием люпекса?!»

Несколько недель назад он посещал тюрьму для ликанов. Этих специальных тюрем понастроили по всей стране и сажают туда тех, кого обвиняют или подозревают в террористических действиях. Так вот, там от бетонных стен отражались эхом голоса. По камерам расхаживали полуобнаженные люди с запавшими глазами и торчащими ребрами. Они прижимались к решетке, умоляли, плевались, бормотали какую-то чушь. Чейз им сочувствовал. А вот за ликанов на арене он радуется. Даже завидует им.

Уильямс громко кричит вместе с остальными зрителями. На нем джинсы и худи, на глаза надвинута кепка. Бороду он не стриг уже давно, и она сделалась длинной и пушистой. По бокам сидят два агента секретной службы в обычных ветровках и изо всех сил стараются не выделяться из толпы. Но их выдают напряженные спины и бегающие по сторонам глаза. Так что Чейзу приходится время от времени пихать охранников локтями и говорить: «Расслабьтесь, ребята, получайте удовольствие». Они ни в какую не хотели пускать его сюда. Но он настаивал, угрожал их уволить. Спецагент Трайс и спецагент Хьюстон. Чейз зовет их Труляля и Траляля. Людей без прозвища запомнить практически невозможно. Министр внутренних дел, министр торговли, глава административно-бюджетного управления, члены кабинета, директор НАСА, начальники штабов, мировые судьи. Слишком много лиц, слишком много имен. Объединяет всех только одно: они хотят заставить Чейза делать то, чего сам он делать не хочет.