Патрик не пытался ставить командирам никаких условий, чтобы смягчить свою участь. Зачем? Быть может, его наградят, но также вполне возможно, что никакой награды ему не видать. Не исключено, что Гэмбл вообще загремит на гауптвахту. Вполне вероятно также, что в том пузырьке какая-нибудь совершенно бесполезная соляная смесь. Патрик оглядывает в бинокль горизонт. В ясном солнечном небе клочьями ваты висят несколько облаков. Уходящие вдаль холмы постепенно превращаются в горы, вон там голубизну протыкают острые пики Джефферсона и Худа. Наверное, вертолеты прибудут с востока. Два «блэк хоука» или больше. Патрик оглядывает вершины холмов, горную гряду. Ничего.

Налетевший ветер шелестит ветками, сдувает остатки тумана, а потом настигает и опустившего бинокль Патрика. В лицо ударяет теплая воздушная волна вперемешку с мелким песком. Гэмбл закрывает глаза, а когда открывает их снова, прямо перед ним на шоссе выезжают несколько грузовиков и джипов. Машины останавливаются на краю луга, в каких-то десяти ярдах от юноши.

Ветер стихает. Теперь Патрик слышит животный рев двигателей. Дверцы распахиваются. Из автомобилей выскакивает около двадцати человек. Лица у всех мрачные. Мексиканцы.

Пистолет вынимать поздно: на него уже нацелено несколько ружей. Вот-вот одно из черных дул полыхнет огнем. Интересно, успеет ли он услышать звук выстрела? Патрик надеется, что не успеет. Хорошо бы смерть наступила мгновенно, одним махом погасила все чувства. Тишина, темнота, покой.

— Патрик! — вдруг кричит кто-то, и молодой человек вздрагивает, будто это щелкнул курок.

Вперед проталкивается девушка. Клэр! Патрик сразу же ее узнает. Но два образа не складываются воедино: вот она стоит перед ним сейчас и вот она же, в далеком прошлом, сидит в его стареньком «вранглере». Словно линии созвездия, которые никак не удается соединить. Клэр и Патрик переговариваются одними глазами. Во взглядах обоих читаются радость и замешательство. «Ты стал старше», — говорят ее глаза. «Ты тоже». Потрясший мир взрыв будто бы вышиб из них обоих юность, навлек преждевременную зрелость.

— Неужели это ты? — спрашивает наконец Гэмбл.

— Это я.

Но ничего больше сказать они не успевают. В небе раздается прерывистый грохот вертолетных винтов. Все запрокидывают головы.

Едва лишь Чейз захлопывает за собой дверь и тянется к выключателю, как в дальнем конце комнаты вспыхивает свет. В его оранжевом конусе сидит Буйвол. Стекла очков ярко горят. Уильямс так и стоит перед ним, наполовину сняв куртку.

— Куда это ты, интересно, ходил? — спрашивает Ремингтон.