— И? Снаружи тоже не курорт.

— Я измерил температуру тела, — Таннер потёр лоб. — Сорок семь градусов.

— Хочешь сказать, она вся горит внутри?

— По Фаренгейту, — тоном сбитого с толку человека поправил его Карл. — Сорок семь градусов по Фаренгейту или восемь и три по Цельсию. Снаружи и то теплее, сэр.

— Это невозможно, — Дэн даже отступил на шаг от девушки, словно вместо неё на носилках лежала гремучая змея.

— Вообще-то, возможно, но в таком случае она должна либо: а). Быть мертва; б). Оставаться в живых, но со сниженными до почти не регистрируемых жизненными процессами. Однако пульс прослушивается ясно, дыхание тоже.

— Что же с ней? — Уэллет не сводил глаз с Кейт.

— Я в полной растерянности. Более того, не знаю, как ей помочь, а в том, что помощь ей необходима, уверен, — Карл тоже взглянул на девушку, но быстро отвёл взгляд. Что-то ему не нравилось, хотя внешность у неё была «дай Бог каждой». Что-то смущало его, как учёного, во всём её облике…

— Думаю, следует немедленно отправить её в Питтсбург вместе с первой женщиной, — сказал Дэн. — А ты выясни, знает ли парень, который их сюда привёз, что с ними произошло.

— Он сказал, что нашёл их такими.

— Это я сам слышал, но, возможно, он расскажет ещё что-нибудь, так или иначе относящееся к этому делу, — бросил Уэллет, направляясь к выходу.

— Хорошо, я узнаю, — Карл взял простыню, чтобы накрыть Кейт и замер.

Шрам на груди девушки пульсировал.

— Дэн…

Уэллет, которого подчинённые никогда не называли по имени, сразу же обернулся.

— Да?

— Что-то происходит. Я… не знаю.

— О чём ты? — он снова подошёл к носилкам и посмотрел на Кейт. Лицо его побледнело. — Твою мать…

* * *

— …и этот дождь разъедает только живую плоть? — немного изумлённо переспросил Ройер.