Девушка поглубже вдохнула и обернулась к погруженным в игру солдатам.

— Вы двое пойдете со мной! — велела она так, чтобы голос звучал как можно тверже.

— Но миледи… — забормотал один из солдат, только что сгребший к себе все фишки.

— Что?! — крикнула Маша, чувствуя, как закипает кровь от гнева и бешенства. Эти лопоухие увальни позволяют себе бездельничать, когда жизнь… человеческая жизнь находится в опасности! Да как они смеют!

Те невезучие, на которых указал ее палец, живо вскочили на ноги. Не подчиниться разгневанной госпоже они не могли. Должно быть, слава прежней, настоящей Марии сыграла Маше на руку. Как бы там ни было, девушка поспешила воспользоваться плодами своей маленькой победы.

Маша вышла из башни и бегом кинулась ко входу в замок. Теперь ее уже не пугали темнота и тишина двора, она боялась только одного: не успеть, прийти слишком поздно.

Люк, ведущий в темницу, был по-прежнему открыт.

— Эльвин! — крикнула она, наклоняясь над черной дырой и пытаясь рассмотреть там хоть что-нибудь. Факел, который девушка сжимала в руке, только слепил ее собственные глаза, а темнота внизу казалась густой и жадной.

— Осторожно! Он здесь! — послышался в ответ мальчишеский голос.

Тут же Маше почудилось, что в темноте промелькнуло нечто еще более темное, чем сама тьма, послышался звук удара и сдавленный вскрик.

Времени на сомнения не оставалось.

Сжав покрепче факел, девушка прыгнула в темноту, упала, но тут же, вскочив на ноги, кинулась туда, где слышались звуки борьбы.

— Прыгайте же! За мной! — закричала она солдатам, застывшим на краю ямы.

Не замечая того, что те так и не двинулись с места, Маша бежала вперед.

Ее факел высветил страшную картину. У стены, закусив губу, стоял Эльвин. Корд валялся у его ног, а правая рука висела плетью, словно неживая, видно сломанная или вывихнутая. Парень пытался дотянуться до оружия левой рукой, а стоявший перед ним аббат наблюдал за этим, словно сытая кошка, лениво следящая за жалкими попытками мыши.

При появлении Маши аббат обернулся. Его лицо изменилось, словно с него вдруг сорвали маску. Страшные глаза сверкали, отсвечивая в свете факела алым, кожа казалась еще более бледной, чем обычно, а тонкий рот кривился в издевательской гримасе.

— Глупая девчонка! — сказал аббат, покачав головой, и Маша заметила, как сверкнули во рту его острые клыки. — Ты должна была умереть, но не сейчас. Пока тебе еще рано. Ты еще нужна мне. Зачем же вмешиваться в чужие дела?

Он сделал шаг к ней, и в это время Эльвину удалось схватить меч. От резкого движения он болезненно поморщился.