Но сложилось и так, что на каждое зло приходит ответ от добра, в каждый темный угол может заглянуть свет, и пролитая кровь выцветает в памяти, не вопя о злом отмщении, когда кто-то, вовсе в другом месте, без всякой корысти поделится, или спасет, или просто поможет, а то и подумает светлое, без темноты. Так дышит мир, так он живет и паутина мрака, наливаясь силой, истончается снова. И темные гнезда на перекрестьях нитей гибнут, разрушенные светом. А после — возникают опять.

Об этом знает Патахха, чья земная жизнь — ходить по тонкому льду, делящему сущее на темные глубины и светлые высоты. И знание это приводит к следующему знанию — никогда не будет покоя этому миру, всегда темнота будет стремиться отвоевать себе больше и всегда должны противостоять ей усилия. Невозможно, наведя порядок покоя, лечь и заснуть в надежде, что дальше все будет славно. Зачем так — не знает и Патахха, но живя в мире с миром, радуется тому, что обуздывать темноту находятся силы. Всяк раз другие. Разные. И потому жить всегда интересно и увлекательно.

Иногда темнота дремлет. Не забывая мерно дышать, спит, и в такие эпохи нет нужды призывать героев, довольно и просто жить, соблюдая людские законы добра. Но вдруг настают времена, когда просыпаясь, темнота открывает бездонные глаза цвета пепла и, вглядываясь в мир, потягивается. Напрягает плечи, садясь, и вдруг встает, упираясь в синеву неба косматой головой, собранной из крутящихся злых туч.

Поднятый кулак, загородивший полмира, падает вниз, чтоб вдребезги разнести тихие радости жизни, движется медленно по меркам людского быстрого времени, но неумолимо.

И тогда само время рождает героев. Движется темнота, но успевают вырасти странные, с дикой и неверной судьбой, кажется — непонятно зачем и неясно для чего, и вдруг поднимаются навстречу, каждый по-своему, возвращая равновесие миру.

Так есть, знает Патахха, но что это — уже схватка, когда герой отбивает удар, или предвестие еще большего мрака, ожидание рождения следующего героя, а схватка еще впереди — этого не дано знать старому шаману. Дыхание мира длится сотнями, а то и тысячами земных лет. И старику остается лишь уповать на то, что если при его жизни родился герой, не отягощенный узами судьбы, то он и есть тот самый, предназначенный биться, а не просто замедлить удар и погибнуть, готовя поле битвы для главного сражения.

Патахха любил княгиню, как любил ее отца, и ему грустно было думать о том, что она может погибнуть, ничего не остановив. Пусть бы просто жила, думал он, качая старой головой, и глядя, как юрко ползают в костре змейки-огневки. Скакала бы впереди своих воинов, гордилась сыном и после, когда он встанет во главе, сидела бы позади на троне, украшенном мехами, тканями, золотом, держала на коленях внуков и правнуков. Властная красивая старая женщина, мать славного племени. Вот было бы…