Там, в перистиле Мелетиос и Даориций, восседая на низких клине, вежливо общались с хмельным Периклом, а за кадкой, в которой кустился олеандр, усыпанный розовыми цветами, стояла Алкиноя, мрачно глядя на беседующих. Поодаль бегал Теопатр, волоча за собой игрушечную повозку. Подбежав к сестре, пнул ее в голень босой ногой и убежал, корча рожи. Шепча плохие слова, Алкиноя рванулась за братом, но раздумала и, повернув к задней двери дома, быстро пошла узким коридором к маленькой кладовке.

Эргос плыл следом, не делая шагов, и все так же держа в руке поводья порученных ему Казымом коней.

В тесной кладовке Алкиноя бросила на пол затрепанную куклу. Тихо ступая, подошла к деревянной крышке подпола, с усилием подняла за железное кольцо одну створку. Встала на каменную ступень, шепча охранные слова трясущимися губами.

Огибая девочку, Эргос вытянул невидимую руку. Коснулся круглой щеки, дунул на волосы и, усмехнувшись, ухнул совой в розовое ухо. Алкиноя споткнулась, выскочила наверх и заваливая люк, бросилась из кладовки, наступив на свою игрушку. Забежав в спальню, кинулась на постель, зарываясь с головой в цветные покрывала. И зажмурившись, стихла, не слыша ничего из-за бешеного стука сердца.

Внизу, куда она собиралась войти, в тайной пещере темных богов стоял Нуба, держа Канарию за круглое плечо железными пальцами. А та, цепляясь дрожащими руками за прутья, хрипло звала своего пленника.

— Техути… мой возлюбленный, это я, пришла к тебе. Дай посмотреть в твое сверкающее лицо!

Покраснела и дернулась, стараясь вырваться. Но спутник прижал ее к решетке, так что широкое лицо втиснулось меж двух прутьев.

— Теху, — тоненьким голоском испуганной девочки позвала она снова.

В пустоте каменной яйца что-то зашевелилось, загремела отброшенная миска, рассыпая остатки гнилой еды.

— Чего тебе? — брезгливо осведомился перхающий голос, — ты мешаешь мне творить бессметную поэму. Я пишу ее о величии царственного Теху, у ног которого лежат океаны и многие страны!

В сумраке, расчерченном красными полосами света и черными линиями теней, явился дрожащий сгусток, качнулся, становясь на бледные тонкие ножки. Зыбкая небольшая фигурка, облаченная в драпированный плащ, покачала размытой головой, на которой вдруг ярко высветился венок, сплетенный из золотых листьев. Подплывая к решетке, фигурка выпростала из-за спины руку, показывая Канарии свиток, белеющий пустотой.

— Все лягут к моим ногам, когда я закончу свой великий труд. А еще у меня есть лира! Лира! А ты — тупая корова.

Жестом фокусника вынул из-за спины зажатую в другой руке лиру и, бросив свиток на пол, провел ногтем по струнам. Закатил бледные глаза, слушая дребезжащий звук.