Слева, уже на его стороне дороги, сквозь ельник мелькнуло ещё несколько теней в сером — грамотно обходили под прикрытием плотного огня.

АК в руках Закревского огрызнулся парой коротких очередей. Серые силуэты мгновенно вжались в землю; ответный огонь не заставил себя ждать — теперь по нему палили стрёх сторон. Спуститься бегом с обратной стороны холма, прикрывающего от дороги, не получилось — склон оказался голым, пара-тройка невысоких кустиков не могла скрыть такого манёвра.

«Ну ладно, повоюем, — подумал Закревский, отползая к нагромождению валунов на самой вершине холма. — Посмотрим, ребята, как вы меня отсюда выковыряете, это вам не машины из засады расстреливать…»

Ретроспекция. Лес

Лес содрогнулся.

Давно, шесть десятилетий назад, слышал он в последний раз звуки настоящего боя: сухо трещали трёхлинейные винтовки и отвечали им автоматы «Суоми» (чуть позднее родившие в сожительстве с гениями зековских шарашек бастарда — ППД, громоздкий и не очень удобный в бою пистолет-пулемёт Дегтярёва); раненым мастодонтом ревел завязший в болотце танк Т-35 — огромный, неуклюжий, пятибашенный, действительно похожий на заблудившегося во времени древнего монстра; в небе, вместо тянущихся на север, в тундровые болота, птичьих косяков кувыркались другие птахи — тупорылые «ишачки» выпускали белохвостые кометы «эрэсов», ныряли вниз, чуть не к самым сосновым кронам, так что хорошо виднелись в открытых фонарях кожаные шлемы пилотов; и бухали, равномерно и неумолимо, как капли воды в старинной китайской пытке, стодвадцатидвухмиллиметровые гаубицы, выковыривая из-под железобетонных колпаков дотов упрямых белобрысых шумилайненов…[7]

Звуки эти давно смолкли, впечатавшись навеки в годовые кольца той страшной для леса зимы; давно заросли в толще стволов смертоносные когда-то сталь и свинец; заплыли, затянулись травой и мхом воронки, ямы блиндажей и канавы ходов сообщения… Но дело было не звуках и не в рассекающем воздух и плоть деревьев раскалённом металле, — взрывы и после войны снова и снова разрывали лесную тишину, будущую курортную зону крайне тщательно, метр за метром, очищали от всех опасных сюрпризов — и очистили хорошо, даже чёрные следопыты в поисках поржавевших, но по-прежнему убийственных игрушек сюда совались крайне редко, ища чёрную свою удачу на востоке, на Мгинском направлении, в Синявинских болотах и у Мясного Бора, похоронившего в дебрях и топях Вторую ударную армию со всем снаряжением…

И ныне для леса стрельба была не в диковинку. Каждую осень, когда пустели лагеря и заполнялись народом охотничьи базы, частые выстрелы опять отдавались эхом от застывших над озёрами холмов — гулкие, раскатистые из дробовиков, похожие на бас добродушного великана, и сухие звуки охотничьих карабинов, резкие, как укол шпагой…