– Но и тут еще не все? – спросила я.

– Верно. Эти выпивохи были единственными нарушителями спокойствия садика, но не последними его жертвами. На следующий год какой-то местный житель, наслушавшись страшных историй и подзарядившись спиртным, решил поиграть в героя. Взял оставшееся от отца ружье и осенью, когда настали черные ночи, знай расхаживал у входа, словно часовой. Стерег, значит, дом от вторжения всяких дураков, а может, этих самых дураков – от вторжения в дом. Оно бы и похвально, если бы однажды ночью соседи не проснулись от выстрелов и истошных воплей. А на утро – та же песня. Зачем он во двор полез, да еще через высоченные ворота – одному ему было известно. Наверное, хлебнул лишнего.

– Боже мой, сколько смертей! – поежилась я. – А еще говорят, что в те времена не было такого криминала, как сейчас.

– Еще как было, – отрезала Анастасия Александровна с таким видом, словно ей пытались доказать, что дважды два – не четыре. – Просто тогда скрывать это умели лучше. Жили под девизом «У нас все хорошо». А сейчас живем под девизом «У нас все плохо». А на самом деле все точно так же. Разве что бомжей тогда почти не было, это да. Но слушайте дальше. Через семь или восемь месяцев после этого происшествия вышел на пенсию местный участковый, и его сменил новый, из местных жителей. Этот новый был любопытным товарищем и решил распутать это дело, хоть его и собирались закрыть «из-за отсутствия криминала». Даже если дело и некриминальное – в чем он сомневался, – то просто хотелось утолить любопытство.

Первое, что он сделал, – расспросил подробно бывших воспитательниц и воспитанников злополучного садика, ходивших в ту круглосуточную группу. Детишки тогда уже были школьниками – возраст на порядок старше и солиднее, когда уже не верят в черные простыни, зеленые руки и прочих пиковых дам. Но все равно о «страшном мальчике» говорить боялись. На полном серьезе ученики второго, третьего классов заявляли, что если о нем говорить, он придет и убьет. Но, конечно, находились и смелые ребята – кто-то упомянул о раскрытой двери, через которую он зашел, кто-то – что от него веяло холодом. Но чем именно, кроме холода, он был страшен – никто толком не объяснил.

– Так это его мы видели, – шепнула я Нике.

– Однако до сих пор живы, – ответила она.

– Ага, а что со Славиком?..

– Не знаю, по какому принципу «страшный мальчик», или кто это был, выбирал себе жертвы, – продолжила Анастасия Александровна. – Да только в следующий раз – ну, то есть в темные ночи октября, – один из этих смельчаков и поплатился. Третьеклассника нашли в своей постели с остановившимся сердцем. И снова никакого криминала и никаких попыток проникновения злоумышленников в дом. А его младшая сестренка, которая вечно не спала до полуночи, лепетала что-то…