– Дай мне нож! – закричала она.

– Я буду молиться за тебя, хозяйка. – Он сказал это жестко, по мужски, и она поняла, что в своей слепоте он пойдет до конца. Ее последний друг оказался предателем. Какая жестокая несправедливость…

– Ты слепец, – сказала она обреченно, – тебе дано видеть, но ты отринул этот дар. Хорошо, хочешь быть слепцом, будь им. Ты и твои дети смогут чувствовать то, что не дано остальным, но они не смогут видеть. А теперь уходи, слепец!

…Она прожила еще четыре дня. Только это была не настоящая жизнь, а блуждание на меже между тем и этим миром. Теперь она могла разговаривать не только с домом, но и со звездами, колючими и равнодушными. Звездам не было дела до ее мучений, но иногда они все таки снисходили до разговора. Жаль только, что она не понимала, что они говорят…

Каждое утро приходил Слепец, и каждый вечер приходил Ненавистный. Они тоже что то говорили, но она не слушала. Намного приятнее было засыпать под колыбельную, которую пел ей дом.

Она умерла на рассвете. Душа скользнула вверх по первому солнечному лучу, но улетела недалеко, невидимый аркан поймал ее и вернул обратно в стены дома, ее вечного пристанища и вечной темницы. Она больше не Барбара, она дух этого дома, но Ненавистному рано радоваться, все еще только начинается…

Быть кошкой здорово! Переход из бестелесного в телесное пьянит сильнее крепкого вина. Ей еще придется многому научить это неуклюжее тело. Например, оборачиваться ночным туманом или самой черной мглой. Жаль только, что ее существование ограничено стенами дома, это невыносимо скучно. Но ничего, очень скоро дом наполнится жильцами, и тогда она повеселится…

* * *

* * *

…Когда деревья перестали кружиться, Влад очутился в подвале. Пахло сыростью и тленом, мышцы сковывал холод. Ступеньки ведущей вниз лестницы были такими крутыми, что для того, чтобы не упасть, приходилось держаться за стены, а царящая в подвале тишина казалась такой плотной, что даже не верилось, что всего минуту назад отсюда доносился крик.

Лестница закончилась внезапно, просто оборвалась в густой темноте, и Влад упал. От боли в ушибленном колене из глаз посыпались искры, он застонал. Откуда то из глубины подвала, точно в ответ, послышался слабый стон. Опираясь рукой о слизкую стену, Влад встал, вглядываясь в царящую вокруг тьму.

То ли глаза привыкли к смене освещения, то ли в подвале был какой то дополнительный источник света, но спустя несколько мгновений темнота больше не казалась однородной и кромешной, она пульсировала и отсвечивала зеленым. Влад сделал неуверенный шаг, потом еще один, нашарил в кармане джинсов складной ножик.