Он добавил с почти не скрываемой иронией: «И участием моей дочери».

Теперь я подошел к окну и встал, повернувшись к нему спиной. Я заметил, что дождь прекратился и сквозь облака просвечивает солнце. Он лжет. Но в какой из двух интерпретаций лжет меньше? Ни один колдун не мог организовать башню Дахут в Нью-Йорке и в древнем Исе и тем более руководить моими действиями там, реальными или воображаемыми; не мог он отвечать и за то, что произошло после ритуалов прошлой ночью. Только колдунье доступно такое.

Во втором объяснении есть и другие слабые места. Но неуничтожимая скала, о которую оно окончательно разбивается, — свидетельства Мак Канна, который, пролетая над этим местом, тоже видел огни святого Эльма, эти гниющие огоньки мертвых… видел черную бесформенную фигуру, сидящую на Пирамиде… видел людей среди стоячих камней, пока все не поглотил туман.

В какую из этих историй я должен поверить? Как убедить в этом де Кераделя? Я знал, что он мне не верит. Может, это ловушка, лабиринт? Какую из дверей должен я открыть?

Мысль, формировавшаяся в моем сознании, становилась все яснее. Я повернулся к нему, постарался придать лицу смешанное выражение вины и восхищения и сказал:

— Откровенно говоря, не знаю, де Керадель, чего во мне больше: разочарования или облегчения. В конце концов вы ведь действительно возвели меня на вершину и показали земные царства, и часть меня возрадовалась перспективам и готова была следовать за вами. И вот одна часть радуется, что это всего лишь мираж, зато другая хотела бы, чтобы это было правдой. И я разрываюсь между негодованием, что стал для вас подопытным кроликом, и восхищением тем, как вы провели эксперимент.

Я сел и беззаботно добавил: «Я считаю, что сейчас все стало ясно. Эксперимент окончен».

Бледно-голубые глаза не отрывались от меня. Де Керадель медленно ответил: «Он кончен — насколько это зависит от меня».

* * *

Но я хорошо знал, что ничего не кончено; знал, что я по-прежнему пленник; но я зажег сигарету и спросил: «Значит, я могу идти, куда хочу?»

— Праздный вопрос, — бледные глаза сузились, — если вы принимаете мое, основанное на здравом смысле, объяснение.

Я рассмеялся. «Это дань вашему искусству. Не так легко избавиться от иллюзий, созданных вами, де Керадель. Кстати, я хотел бы послать телеграмму доктору Беннету».

— Жаль, — ответил он, — но буря порвала провод между нами и деревней.

Я сказал: «Я был в этом уверен. Но собирался написать доктору Беннету, что мне здесь нравится и что я намерен оставаться так долго, как мне разрешат и что вопрос, который нас с ним интересовал, разъяснился к полному моему удовлетворению, что ему не о чем беспокоиться, и что позже я объясню все подробнее в письме».