– Тебе нужно набираться сил, – сказал Ангел. – Иди следом.

И Хаим, с трудом передвигая ноги, побрел в Гадар. Дорога опустела, осталось лишь несколько изорванных тел, пытающихся подняться. В городе слышались крики. Мертвые врывались в дома, а люди, оскальзываясь на окровавленной мостовой, пытались бежать. Сразу за гостеприимно распахнутыми воротами города начинался рынок. Толпа мертвецов разогнала торговцев. Всюду валялись разбросанные из опрокинутых корзин фрукты. У Хаима заурчало в животе. Голод, мучавший его в пещере, ушел, уступив место бессилию, но теперь вновь вернулся. Хаим упал на колени и стал жадно набивать рот виноградом и сыром. Казалось, ничего вкусней он никогда не пробовал. Рядом послышалось ворчание, и мальчик повернул голову. Возле него валялся лицом к небу толстый человек, а на нем лежала, погрузив голову в разорванную грудь, маленькая девочка. Она рычала, яростно терзая мертвое тело, и, словно почувствовав взгляд Хаима, подняла голову. Мальчик едва сдержал крик. Белые глаза на покрытом кровавыми сгустками лице пылали ненавистью.

– Хватит, – прошептал мальчик.

– Почему? – отозвался Ангел. – Твоя армия выполняет твою волю. Она мстит за смерть твоего народа.

– Хватит, – к горлу Хаима подкатил комок.

Он оглянулся. Как он раньше этого не заметил! Вокруг среди разбросанных столов и корзин валялись мертвые. Некоторые уже начинали оживать, вращая белесыми глазами и хватая растопыренными пальцами воздух. Кровь! Всюду кровь.

– Смотри, тебе подарок, – хохотнул Ангел.

По заваленной мусором улице шла мама Хаима. Одна ее рука была почти отрублена от плеча и висела на лоскуте кожи, а другой она вела человека. Тот делал попытки вырваться, но мертвые пальцы, прорвав тунику на плече, глубоко вошли в его тело.

– Марк Люций. Вот он, источник ваших бед, – мрачно проговорил Ангел. – Что скажешь теперь, Хаим? Прикажешь остановиться? Ведь все, что произошло тогда и происходит сейчас, – это его вина. Вспомни свою боль и скажи, что ты хочешь.

Хаим помнил. Помнил отчаяние, боль и голод, крики и плач детей. Помнил, как остывал в пещере воздух, уже не согреваемый ничьим дыханием.

– Я хочу, чтобы он умер.

Мама Хаима надавила на плечо Люция, еще сильнее вонзив в него пальцы, и поставила своего пленника на колени. Тот не издал ни звука, лишь заиграли желваки на гладко выбритых скулах. Тогда воскресшая запустила окровавленные пальцы в рот римлянина и, резко дернув, вырвала ему нижнюю челюсть. И он закричал, заливая пузырящейся кровью мостовую вокруг себя.

Хаим опять попробовал поймать взгляд матери, но она, запрокинув голову Люция назад, рванула вниз и, оторвав ее, бросила под ноги сыну.