Она открыла глаза. Эрл, как всегда заботливый, склонился над ней. Он выглядел таким же усталым, как она сама. Лицо его, загоревшее во время ралли под открытым небом, сейчас казалось желтоватым. Он начал набирать вес, но эта грузность подходила его упрямому широкому лицу.

— Со мной все хорошо, спасибо, — ответила Вирджиния. — Только пить хочется.

— Я попробую раздобыть для тебя что-нибудь. Может, у них тут есть автомат с кока-колой.

Она кивнула, встретившись с ним глазами. В этом обмене взглядами прятался подтекст, неведомый Гиру, сейчас сидевшему за столом и делавшему заметки для завтрашнего выступления. На всем протяжении турне Эрл снабжал Вирджинию таблетками. Ничего особенного — обычные транквилизаторы, чтобы успокоить растревоженные нервы. Но транквилизаторы — как и косметика, стимуляторы и драгоценности — не одобрялись человеком, который следовал Христовым заветам. Когда муж однажды наткнулся на успокоительное, последовала безобразная сцена Эрл тогда принял на себя его гнев, за что Вирджиния была глубоко ему благодарна. И хотя Эрл получил четкое указание никогда не повторять своего проступка, он собирался вновь дать ей таблетки. Общая вина почти доставляла им удовольствие, и даже сейчас Вирджиния читала это в его глазах точно так же, как он — в ее.

— Никакой кока-колы, — сказал. Гир.

— Ну, я думаю, можно сделать исключение…

— Исключение? — переспросил Гир, и в его голосе зазвучали характерные нотки самолюбования. Вступили в действие свойства риторики, и Эрл проклял свой дурацкий язык. — Не для того Господь дал нам законы жизни, чтобы мы придумывали какие-то исключения, Эрл. Ты сам это знаешь.

Но Эрл не особенно беспокоился по поводу того, что говорил Господь. Он беспокоился из-за Вирджинии. Она была сильной, он знал это: несмотря на томный вид, свойственный уроженке Юга, и хрупкое сложение, ее сил хватало, чтобы улаживать все мелкие неприятности во время турне, когда Господь был занят другими делами и не помогал своему земному агенту. Но ничья сила не безгранична, и Эрл чувствовал, что Вирджиния находится на грани срыва. Она все отдала своему мужу: любовь и обожание, энергию и энтузиазм. За последние несколько недель Эрлу уже не раз приходило в голову: она заслужила лучшей участи, чем этот церковник.

— Не можешь ли ты принести мне немного воды со льдом? — спросила она, глядя на него снизу вверх.

Под ее серо-голубыми глазами пролегли усталые тени. По современным стандартам она не считалась красавицей: ее аристократичные черты были бесцветными. Усталость придавала им особую прелесть.