Она знала, кто это, — Алекс Лонсдейл. Увидев около полудня на соседнем холме человеческую фигуру, Синтия вооружилась биноклем мужа, чтобы выяснить, кто это там. Окажись это кто чужой, она бы немедленно позвонила в полицию — да еще после того, что случилось этой ночью с Валери Бенсон… Но вызывать полицию из-за сына Эллен Лонсдейл было ни к чему. К тому же и у Алекса, и у его родителей было и так достаточно проблем, так что создавать им новые ей не хотелось. Если ему нравится сидеть полдня на холме — значит, у него есть на то причины.

И тем не менее это раздражало Синтию. Сколько раз она говорила мужу — если покупаем гасиенду, так нужно скупить и участки земли вокруг нее! А теперь все, кому ни лень, — вон хотя бы тот же Алекс Лонсдейл — лазают на соседний холм и с удовольствием наблюдают, что-то там у них на гасиенде делается. Нечего сказать, уединенный уголок! Бог весть каких денег стоило им это уединение… Несколько секунд Синтия боролась с искушением все же позвонить в полицию — черт с ними, с проблемами Лонсдейлов, в конце концов… Не сделала этого она только потому, что уже поджимало время.

Запустив мотор, Синтия резко приняла с места, и машина словно вырвалась со двора и понеслась вниз по Гасиенда-драйв. Мелькнула мысль — заперла ли она ворота, но уже в следующую секунду Синтия об этом не думала…

* * *

Подождав, пока «БМВ» Синтии Эванс скроется из виду, Алекс поднялся с земли. Он знал — в доме никого не осталось. Он стал медленно спускаться с холма, положив ружье на плечо и балансируя правой рукой, чтобы удержаться на крутом склоне. Пять минут спустя он стоял перед раскрытыми воротами гасиенды.

Ворота были не те.

Ведь они должны быть деревянными. Он хорошо помнил их — массивные дубовые доски, скрепленные друг с другом коваными железными скобами.

И двор был не тот. Откуда-то взялся бассейн, вместо утоптанной земли — квадраты каменных плит… Алекс молча прошел через двор, поднялся по ступенькам крыльца к входной двери и вошел в дом.

Здесь все оказалось не так плохо. Комнаты были почти такими, какими он помнил их, и вообще все кругом выглядело знакомым. Он обошел каждую — и в конце концов оказался в той, что принадлежала ему когда-то. Сколько счастливых воспоминаний было связано с этой комнатой… и в доме тогда было много людей — его родители, сестры, во дворе — привычные звуки: голоса слуг, лай собак…

А потом пришли гринго.

Убийцы и грабители.

Los ladrones у los asesinos.

Боль, пронизавшая его мозг всякий раз, когда приходили воспоминания, теперь, казалось, переполняла все его существо. Он вышел из маленькой комнаты на втором этаже — его комнаты — и направился дальше.