— Здрасьте, — проговорила она, остановившись у входа в комнату.

— Ты можешь войти, — сказал человек.

Шэрон прежде не знала, чем пахнет смерть, но она инстинктивно почувствовала ее — официальные представления излишни. Она остановилась в дверном проеме и уставилась на человека. Она еще могла убежать, если бы хотела, и понимала это. Однако она чувствовала себя вне опасности, поскольку незнакомец оказался привязанным к кровати. Шэрон разглядела это, хотя в комнате было темно. Ее пытливый ум не видел тут ничего странного; взрослые подчас играют в игры, как и дети.

— Включи свет, — предложил человек.

Она дотянулась до выключателя у двери и повернула его. Слабая лампочка осветила пленника, и в ее странном свете он казался таким больным, каких Шэрон никогда не видела. Очевидно, он подтащил кровать к окну через всю комнату, отчего веревка, которой он был связан, врезалась в его серую кожу так, что маслянистые коричневые потеки — не очень похожие на кровь — покрыли его руки и штаны, скапливаясь на полу у ног. Черные пятна на блестящем лице делали незнакомца пегим.

— Привет, — произнес он.

Его голос был искажен, словно звучал из дешевого радиоприемника. Этот зловещий тон позабавил Шэрон.

— Привет, — отозвалась она.

Он широко улыбнулся девочке, и лампочка осветила его влажные глаза, так глубоко запрятанные в глазницы, что она едва могла их разглядеть. Но когда они двигались, как сейчас, кожа вокруг них подрагивала.

— Извини, что я отвлек тебя от игр, — сказал он.

Шэрон помялась в дверях, не понимая, уходить ей или остаться.

— Мне вообще-то нельзя быть здесь, — пробормотала она.

— О, — воскликнул он, закатывая глаза так, что показались белки, — пожалуйста, не уходи.

Ей показалось, что он выглядит смешно в своей мокрой куртке с закатанными глазами.

— Если Мэрилин узнает, что я зашла сюда..

— Твоя сестра, да?

— Моя мать. Она побьет меня.

Человек как будто очень расстроился.

— Это она зря, — сказал он.

— Но она обязательно так сделает.