И больше ничего не пытался делать и говорить.

Я сел на пол и стал читать надписи.

Одну за другой. Они кажутся бессмысленными, но вдруг в них есть какое-то послание, которое мне надо разгадать?

Я силился найти какой-то смысл. Они должны быть как-то связаны со мной и с тем, что я заперт в этом глухом саркофаге!

Не знаю, кто все это пишет. Всю эту чушь…

Красная надпись: «Я люблю людей, потому что без них скучно: ни проблем, ни праздников, ни разборок, ни новых фильмов. Еще дети — они забавные, всюду бегают, такие. Ну и процесс зачатия… Как же без него?»

Бред.

Над головой что-то щелкнуло, и я ощутил на разгоряченном лице слабое дуновение. Словно кто-то вверху открыл глазок камеры, и холодный ручеек свежего воздуха скользнул внутрь.

Значит, за мной все же наблюдают? Я вглядывался в пустой и ровный потолок до рези в глазах. Ничего не увидел. Чего хочет мой похититель?

По стене медленно поползла черная надпись: «Сука, ну на фиг я опять потащилась на день города с этими типа друзьями?! Да провались она, ваша площадь. Все туда прут, как фрики чокнутые. Устроили, сука, смотрины! Черт, ненавижу людей».

Кто все это пишет? Зачем? Это они — люди-спам. В камере стало душно.

* * *

Жарко. Гладкие серые стены затуманились — водяной пар от моего дыхания осел на стекле.

Проклятые тюремщики не дали даже воды.

Я слизываю капли влаги со стен. Жара. Тяжелый земляной дух стоит в комнате. Как в могиле.

Эта аналогия пугает. Пытаюсь заставить себя думать о чем-то другом. Но о чем можно думать в камере?

Появилась красная надпись: «Люди — они добрые, красивые, умные, справедливые и очень меня любят, я верю в это!»

Какая чушь!

А сверху опять — словно в летний зной снежком метнули в лицо — пролилась струйка свежего кислорода.

Похоже, красные надписи что-то меняют. Открывают какое-то отверстие в потолке. А может быть, запускают вентилятор? Но я не вижу его.