Она повернулась к отцу Андрея.

— А ну, признавайся, — потребовала она. — Ты его привозил к себе. Без меня. Без моего ведома.

Мужчина безумно посмотрел на нее.

— Он сам приходил, — ответил он. — Несколько раз.

— Не может быть! — снова перешла на крик мать Андрея. — Он ненавидел тебя!

Сквозь небольшую толпу, собравшуюся у входа в «Сакрифайс», прошла группа посетителей. Они нервно оглянулись на плачущего мужчину с покалеченным лицом и шарахнулись от кричащей женщины. Для охранника это стало последней каплей.

— Все! — гаркнул он. — Хватит! Валите ссориться в другое место.

Он схватил отца Андрея за грудки и рывком поставил на ноги. Тот устоял, хотя и выглядел странным, перекосившимся. Его лицо сводила похожая на усмешку нервная судорога.

— Да ничего же не происходит, — запротестовал Комар.

— Ты! Либо в клуб, либо вон с этого двора! — заорал на него охранник. — Ты, истеричка, — он ткнул пальцем в Маргариту, — будешь сцены устраивать у себя на кухне!

Корби понял, что следующий наезд будет на него, и сам поднялся на ноги. Ара ему помог.

— Иди, иди, — толкнул Токомина охранник. — Это публичное место. Давайте! Все! Вон отсюда!

— Нет, ты ответишь, — мать Андрея цепко схватила бывшего мужа за плечо. — Ты воровал моего мальчика? Ты сводил его с ума?

— Я сейчас вызову полицию, — предупредил охранник.

— Вы двое стоите друг друга, — вдруг сказал Ник. — Всю жизнь делили своего несчастного сына. А у него, видно, были другие проблемы, побольше ваших.

— А ты кто такой? — вскинулась на него мать Андрея. — Один из так называемых друзей? Смотрел, как его убивают, и пальцем не пошевелил?

У Ника задрожали губы. Ара испуганно схватил Корби за руку. Корби и сам почувствовал, что если никто сейчас ничего не скажет, то что-то случится: либо мать Андрея бросится на своего бывшего мужа, либо Ник на нее, либо они все друг на друга.

— Андрей хотел, чтобы мы все здесь встретились, — сказал Корби.

Он говорил негромко, но все взгляды устремились на него. Это было как тогда, в отделении полиции, только тогда их глаза пожирали и уничтожали его, а теперь он, пусть и с трудом, мог держать удар.

— Андрей нас любил, — срывающимся голосом заявил он, — всех. Он хотел бы, чтобы его друзья, сестра, отец и мать перестали грызться как собаки.