Рыцарь подбирает упавший меч и встает с колен, опираясь на него, как на костыль. Оглядывается, ничего не увидев во мраке. Хромая, бредет к выходу. Поднявшись на вершину башни, крестом раскидывает руки, чувствуя, как ледяной ветер пронизывает его усталую плоть. Он видит, как внизу, у стен, клубится тьма. Ненасытная, способная принести ему страданий семикратно в сравнении с теми, что сам он причинял, будучи живым. Спасения нет.

Хриплый крик возносится к небу:

– Я – Рено де Шатильон! Лорд Трансиордании! Хозяин Крак-де-Моав! Рено де Шатильон!!!

Михаил Павлов Руки моей матери

Михаил Павлов

Руки моей матери

Я слушал длинные гудки и ждал, когда мама наконец-то возьмет трубку. Не взяла. Наверное, просто не услышала. Только я уже представил, как она сидит на своей застеленной кровати, как рядом вибрирует и звонит телефон, и мама смотрит на него своими прозрачными серыми глазами, на экране мое имя, поэтому она не двигается. Конечно, это перебор. Просто не услышала.

Я отложил мобильник, попробую потом дозвониться. Улегся на диван, посмотрел в потолок, затем обвел взглядом комнату, просторную и почти пустую. Вещей у меня было немного, переезжал налегке. Рабочий стол покрывали раскадровки, аппаратура и снимки с красноватыми, почти марсианскими пейзажами. На кресле под скомканным свитером лежал открытый кофр с объективами. У стены на полу стояли стопки с книгами, никуда без них не могу, давно пора бы расставить по пустым полкам. Я снова взял телефон и позвонил старшему брату. Трубку сняли почти сразу, Кирилл явно соскучился, посыпались вопросы, как поездка в Австралию, как житье в Москве. Ну а я с удовольствием рассказал про пустыню Стшелецкого, про съемки, про то, что сейчас монтаж идет полным ходом, чтобы успеть к кинофестивалю, и про то, как страшно выдавать на суд критиков свою первую серьезную работу. Что уж говорить о режиссере и сценаристе – юной выпускнице ГИТРа, вот уж кто сейчас на взводе. Пока мы говорили, я вскочил с дивана, прошелся по комнате, перебрал фотографии с красными песками и плюхнулся на стул рядом со столом.

– Да по фиг, что там критики скажут! Тебе самому нравится? – спросил брат.

– Божечки! Да я сам не знаю уже! – У меня вырвался смешок. – Вроде нравится. В Австралии вообще в восторге был, когда смотрели отснятый материал! А сейчас даже немножко побаиваюсь снова идти в монтажную.

Мы поговорили еще немного, посмеялись, я пообещал скинуть фотки и наконец спросил про маму.

– Как раз вчера к ней заезжал. Все хорошо у нее, в основном сейчас у Ленки торчит, возится теперь с ее малышней. Мой-то уже большой. Ты б заехал, недолго же от Москвы, проведал бы нас.