— Какое-то время мы были любовникам, — помолчав, будничным голосом говорит Лив, опуская голову. Ее признание выбивает меня из колеи. Я ошарашен и раздавлен. Конечно, после нашего разрыва она стала свободной, и могла встречаться с кем угодно, но отчего именно с Америго?! Неужели на свете больше не осталось других вампиров?
— Почему он? — мне не хочется показывать свое раздражение, но оно изо всех сил рвется наружу.
— Никогда не думала об этом, — пожимает плечами Ливия, и шелк снова скользит вниз. — Возможно, потому что он — хороший друг, умеет слушать, быть непредсказуемым, но в тоже время верным своему слову. На него можно положиться, а в нынешнее время — это большая редкость.
— Что ты чувствуешь к нему? — напряжение, вызванное откровенностью Лив, растет подобно снежному кому. Меня раздирает злость и ревность. У меня нет никаких прав на это, но уязвленное самолюбие не хочет с подобным мириться.
— Слушай, давай не будем лезть в такие дебри, — просит Лив, касаясь моего лица. — Оно того не стоит. Америго оказался рядом, когда в моей жизни не было даже надежды. Я благодарна ему за то, что был со мной в этот момент и помог его пережить. Но на этом — все.
— И как долго это продолжалось? — поднимаюсь на ноги и подхожу к окну. Лив вскакивает на ноги и подходит ко мне сзади, кладет руки на плечи. Прижимается лбом к моей спине.
— Неважно. Он всегда знал, что рано или поздно я вернусь к тебе.
— Просто ответь.
— Двести лет, — Ливия скользит пальцами по моему позвоночнику. — Нет смысла ревновать, Зотикус. Я приехала к тебе и хочу остаться с тобой. Все остальное не имеет для меня никакого значения. Это уже прошлое.
— Немалый срок для ничего не значащих отношений.
— Я не говорила, что они ничего не значили для меня, — возражает Ливия. — Зря сказала тебе об этом. Мне казалось, будет лучше, если между нами не будет секретов. Но, видимо, я ошиблась.
— Наверное, я должен быть счастлив, что все это время мой брат был моим заместителем, а теперь снова передает мне эстафету, — горячусь я. Лив обнимает меня за талию. — Сейчас начну прыгать от радости.
— Ты все извращаешь! — взволновано говорит Лив. — Я всегда любила только тебя. Но это вовсе не значит, что после того, как ты ушел, должна была перестать жить.
Оборачиваюсь, беру в руки ее лицо, заглядываю ей в глаза. Холодная зелень манит и очаровывает. Где-то в глубине сознания понимаю, что, если бы у меня хватило сил во всем разобраться, ничего бы этого не было…
— Я люблю тебя, Зотикус, — шепчет Лив, и я накрываю ее губы поцелуем.