Однако как же тяжело далось это терпение Твоим существам, мой Господин! А ведь это Ты дал нам такое страстное сердце, зная, как глубоко сидит в нас страх перед краткостью нашего земного срока. Мы знаем, мой Господин, как недолго длится весна нашей жизни, как быстро сменяет ее лето, а потом осень. Поэтому так горит нетерпение в нашей земной крови, так велико желание любить и радоваться каждой уходящей минуте. Чего стоило нам научиться ждать, зная, что мы все время стареем, какое надо было иметь терпение, чтобы обуздывать нашу страсть каждую ночь, как только сумели мы не сгореть в этом истощающем пламени, уберечься от поспешного шага, который мог стать гибельным! Тем не менее, мой Господин, – о, тем не менее мы совладали с собой и оставались сильны против всех соблазнов. Каждый день казался нам тысячью дней тоски, так мы любили друг друга. И все же они прошли, эти семь лет ожидания, хотя никто не сможет сказать, будто они пролетели для нас как один-единственный день. Но я по-прежнему, мой Господин, любила Иакова, и любовь Иакова ко мне тоже не ослабевала.

Но вот миновали назначенные семь лет, радостно я подступила к Лавану, моему отцу, и потребовала от него возвести шатер бракосочетания. Однако отец не разделил моей радости. Сумрачным было его лицо и наглухо запечатаны уста, которым следовало изречь согласие. Он велел позвать мою сестру Лию.

Лия – ты знаешь это, мой Господин – моя первородная сестра, она на два года старше меня. Некрасивое лицо Ты ей выбрал, мужчины совсем не обращали на нее внимания, и так долго никто не желал ввести ее в свой дом, что она, казалось, перестала огорчаться. Но я-то видела ее страдания и пыталась ее утешить. Так вот, отец сказал мне: «Ты не должна прежде старшей сестры выходить замуж!» – и отказался воздвигнуть для меня брачный шатер. Но не просто отказал он, а задумал что-то совсем недоброе. Я спряталась, стремясь прознать, о чем он будет говорить с сестрой, и вот что я услышала:

«Послушай, Лия, вот уже семь лет Иаков, сын моей сестры, работает на меня ради того, чтобы жениться на Рахили. Но я не допущу, чтобы младшая дочь покинула дом прежде первородной и та навсегда осталась бы в родительской семье, на посмеяние всем служанкам. Это против воли Божьей, это безумие, это порок, и это против наших обычаев. С начала времен, от сотворения мира, Всевышний постановил, чтобы мы заполняли этот мир людьми и чтобы всяк сущий на Земле прославлял его имя. Не хочет Он, чтобы этот обычай был прерван, чтобы кто-то на всю жизнь остался без зачатия и плода. Ни один овен и ни одна ярка из тех, что ночуют в моих хлевах, не остаются без того, чтобы увеличить себя, преумножить свой род, – как же я буду страдать, если мое собственное дитя пребудет в таком стыде и позоре. Поэтому приготовься, Лия, возьми свадебное покрывало, плотно закрой свое лицо, и я отведу тебя к Иакову вместо Рахили».