Игорь Кром Субстрат

Игорь Кром

Субстрат

Реальность первая

Реальность первая

Создатель сделал так, чтобы человек смог отличить плохое от хорошего, осознать, что есть насилие, зло и несправедливость. Однако сама система мироздания возмутительно жестока по своей сути: ведь закон жизни – это не что иное, как существование, в основе которого лежит пища. Поэтому Вселенная от края и до края наполнена ужасом…[6]

Листья шуршат. Шуршат непрерывно, зловеще, мерзко. Отчего-то этот звук напоминает мне невнятный шепот, и он кажется мне шепотом мертвых. Может, это души тех, кто сгинул полвека назад в поселке Тунгур, пытаются поведать мне о чем-то, предупредить? Поздно. Листья уже давно шуршат, и прохладный августовский ветер ворошит их, переносит с места на место, закидывает на стол и скамью возле него, на черт знает когда остывшую печь с пустыми кастрюлями и сковородкой на плите, на неказистый топчан на кухне, который я когда-то (сто лет назад, невообразимо давно) наскоро сколотил для гостей на кухне, замачивает в большой кедровой кадке с водой. Воды в ней осталось мало, скинутая крышка валяется рядом, занесенная листьями. За водой я, однако, уже больше не пойду. Последний раз я выходил во двор, когда тащил из мастерской эту гребаную наковальню. Какая же она тяжелая, сволочь! Пока я ее волок, мне казалось, что все кишки намотаются на эту ржавую железяку. Хотя боль в кишках, возможно, была и не от тяжести.

А, да, потом еще раз ходил, за кувалдой. Я же не мог ее сразу взять. Принес, положил на наковальню свой почти новый ноут и долбасил, долбасил по нему кувалдой до тех пор, пока не остались от него одни мелкие осколки. Они до сих пор хрустят под ногами. Их же не видно на полу. Под листьями.

Нет, я не сомневался в том, что делаю. Ни на секунду. Ноутбук стал представлять опасность. Точнее, не сам ноутбук, а Интернет. И не для меня. Для него. Он решает проблемы по мере поступления. Сразу же, жестко и необратимо. Так что вы, пожалуйста, не удивляйтесь, что я пишу в замызганной тетрадке. Понятно, отстой. Понятно, XXI век и все такое, но здесь, в отдельно взятой Анисимовке, о XXI веке можно будет скоро забыть.

Или наоборот – XXI век забудет об Анисимовке.

Кстати, в этой тетради, в этих записях он почему-то не видит опасности. Даже обидно.

Блин, не получается связный рассказ. Мысли плывут и путаются. Наверное, кончается действие аспирина. Надо поискать еще упаковку.

Холодно. Ветер врывается в настежь распахнутые окна и ворошит листья. Они шуршат, шуршат, шуршат – этот звук будет преследовать меня и в аду. Еще одна ночь без сна и без света – он не разрешает мне включать свет в темноте. Мне нужно было двигаться, и я двигался, ходил взад-вперед, чавкал водой, разлитой под листьями, резал босые ступни осколками ноутбука. Всю ночь. Всю эту долгую сраную ночь, сменившуюся промозглым тоскливым рассветом.