А следом грянули два выстрела и, едва успев обернуться, Давид увидел, как стражники, уже подступавшие к нему сзади, почти разом повалились на пол.

– Нам пора, Гедеон, – тихо и спокойно, точно ничего не случилось, сказал ал Галил.

Но Давид едва услышал его. Перехватив заметавшийся взгляд женщины, Давид быстро нагнулся, вырвал из мертвых рук стражника копье. Жрица молнией бросилась по ступеням наверх, острие копья в руках Давида, очертив круг, нацелилось на ее лопатки. Давид метнул копье точно в цель, но в последний миг женщина, уже достигнув верха, оступилась. Она упала у ног жреца, и копье, с тупым и отчетливо слышным хрустом ударило в грудь ал Шабата. Жрец, задыхаясь, ухватился за древко и, покачнувшись, неуклюже повалился на каменную площадку.

– Прочь! – закричал за спиной Давида, опешившего, смотревшего наверх, голос его спутника.

К ним кто-то шагнул, но грянувший выстрел опрокинул наступавшего. Первые ряды расступались. Двое стражников, вооруженных мечами, бросились в проход им навстречу, но две пули ал Галила остановили их. Еще двух, встретившихся у колоннады, постигла та же участь.

Но несмотря на смерть единоверцев, сила, преодолевающая страх, заставила этих людей сомкнуть ряды. Черными тенями они наступали на двух преступников, чужаков.

– У меня не хватит свинца на этих ублюдков, – хрипло сказал ал Галил. – Слышите, Гедеон?

– Он вам не пригодится, – ответил Давид. – Прикройте меня сзади. Это все, что мне от вас нужно!

– Спятили?!

– Не попадитесь мне под руку, – откликнулся Давид. – Я буду страшен – верьте мне!

Толпа в черных балахонах, с капюшонами, надвинутыми на глаза, уже готова была взять их в кольцо, сдавить, уничтожить. Но дотянуться до своих врагов каириты не успели. Однажды он отрепетировал будущий бой в Квентин-Жере, у развалин замка. Но теперь в руках Давида был не сарацинский меч, а двуручный, в три локтя длиной, смертоносное жало. Точно такой, каким он сразил невидимых противников в музее Вельштедта. И каким ловко управлялся на поле брани Черный Рыцарь – Гаустин Ривалль!

Его удары – умелые, точные – рассекали лица, отрубали конечности, сносили головы…

Вокруг Давида и ал Галила тотчас образовался круг из мертвых тел, раненых противников.

– Господи, – глазам не веря, пробормотал араб, – но это волшебство…

– Пока они не опомнились, уходим отсюда, – сухо бросил Давид. – Путь свободен.

Как ни в чем не бывало, они направились к дверям, чувствуя за собой движение множества людей. Каириты были обескуражены, подавлены. Может быть, первый раз оплот их существования, надежд, показался им зыбким и ненадежным, как мираж в пустыне, что на десятки миль окружала их забытый Богом город.