– Ради бога, Дэвид, будьте осторожны! У патрульных в машине есть респиратор!

Но я снова услышал приглушенное мяуканье, и на этот раз был абсолютно уверен, что это Дэнни. Я не позволю Бурому Дженкину забрать его, с респиратором я или без.

Я взобрался по чердачной лестнице и осмотрелся. Весь чердак был заполнен едким дымом и всепроникающим серым светом. Люк на крышу был открыт, а под ним стояла стремянка. По ней, сгорбившись, неловко карабкался Бурый Дженкин. А на самой верхней ступеньке стоял Дэнни, его голова и плечи уже скрылись за рамой. У подножия лестницы караулила Лиз с бледным перекошенным лицом. Руками она сжимала плечи ребенка, которого называла плодом моего воспаленного воображения. Чарити.

– Дженкин! – взревел я. – Чертов Бурый Дженкин!

Бурый Дженкин повернул голову, и его глаза сверкнули ядовитым желтым огнем. Его одежда напоминала какую-то нелепую пародию на костюм священнослужителя – грязный воротник, пыльный черный пиджак и черный жилет, заляпанный пятнами от супа. Одной лапой он проталкивал Дэнни в люк. Другой держался за лестницу.

– Дженкин, отпусти его! – закричал я.

Но, когда я бросился к нему, Лиз подняла руку и направила на меня. Я почувствовал такой жар в грудной клетке, будто мое сердце прижали к раскаленной газовой плите. Я остановился и схватился за грудь. Мне показалось, будто изо рта у меня идет дым. Боль был ужасной, но я не мог даже набрать в легкие воздуха, чтобы закричать. Упав на колени, зашелся в кашле. Сердце продолжало жечь огнем. И хотя я понимал, что это не реальная боль, что Лиз всего лишь напустила на меня свое ведьмовское колдовство, чтобы помешать добраться до Бурого Дженкина, мне казалось, что я вот-вот умру.

Бурый Дженкин схватил Дэнни за ноги и протолкнул в люк с такой силой, что тот с криком скрылся из виду. Затем пролез вслед за ним, посыпая ступеньки градом вшей.

– Дженкин! – кашляя, прохрипел я. Но мне не хватало дыхания, чтобы подняться на ноги и броситься в погоню.

Он выглянул из люка, сопя и хихикая. Глаза у него были победоносно прищурены, желтые клыки обнажены. Между губ мелькал черный язык.

– Idiot-fucker du kannst mich niemals fangen! Adieu bastard cet fois for always! Merci pour ton fils! Was fur ein schmackhaft, Knabenicht warh fucker?[77]

– Дженкин, я убью тебя! – угрожающе прорычал я. Но голос мой звучал так слабо и глухо, что он вряд ли меня услышал.