— Поосторожнее с кровью, — предупредил Риттенкретт, отступая на шаг. — Господи, дайте ему полотенце! Вставай, майор Йегер! Хотя… это ведь не твое настоящее имя, верно? Как ты убил Франциску?
Риттенкретт прочистил горло и повернулся к Зигмунду, державшему в руках два бокала шампанского. Майкл молчал.
— Мы узнаем, — пообещал огромный краснолицый гестаповец. — Итак, следующий вопрос:
Майкл снова не ответил. В этом не было никакого смысла: в комнате находилось восемь человек, и, по крайней мере, четверо из них были вооружены. Из носа струилась кровь, в голове стучало и гудело. Он почувствовал, что слабые волоски волчьей шерсти появляются у него на боках и на спине, но волна превращения быстро схлынула.
Он никогда не смог бы покончить с собой, но сейчас ему было так больно и тошно на душе, что к смерти от чужих рук он относился спокойно. Даже приветствовал ее. Майкл был героем и одновременно был никем. Он был темной тварью, которая сумела убить совершенную женщину, любившую его,
Он заслуживал смерти. Заслуживал умереть жестоко и мучительно.
И эта смерть уже началась.
— Мы забираем тебя отсюда, — возвестил Риттенкретт. — Никакой одежды не надо: там, куда ты едешь, ты более ценен в чем мать родила. Не придется срезать с тебя одежду острыми предметами, которые потом могут и кожу твою испытать на прочность, — он подошел вплотную к кровоточившему лицу Майкла, хотя и не слишком близко, чтобы не рисковать чистотой своего костюма. — Я надеюсь, ты вдоволь ею насладился. И это так, судя по твоему стояку. Так или иначе, сейчас ты отправишься в театр Гестапо, и там тебя будут иметь уже совершенно по-другому. Зигмунд!
Бухгалтер ударил Майкла по голове, не тратя лишней энергии, действуя быстро и эффективно.
Они вытащили обнаженного, истекавшего кровью майора в коридор. Оставшаяся в номере пара людей принялась обыскивать кровать в поисках каких-либо улик. Один из них ухмыльнулся, а второй сжал кулак, после чего насмешливо указал на промежность своего напарника.
Глава тринадцатая. Комната
Глава тринадцатая. Комната
Сквозь ветер и снег по темным и пустым улицам Берлина неслись два черных седана, прорываясь через кошмары оставшихся в городе членов Внутреннего Кольца, которые все еще надеялись устроить диверсии, укомплектовать книги и документы или зачать ребенка во славу новой Германии.
Когда за тобой приезжают люди на таких машинах, умный человек решает, что лучшим, что он может сделать, будет поднять пистолет, лежащий на столе, застрелить своих детей в голову, после — жену, а затем и самого себя. Только так можно было избежать ужасов, ожидавших в подвалах Гестапо.