Закрыл глаза, зарылся головой в подушки. Он не был готов тащиться сейчас к холму. Слишком слаб, слишком измотан, нужно было поднабраться хоть каких-то сил. Он, может, и уснул бы, когда б не почувствовал, как что-то прошлось по его щеке. Разом распахнул глаза и оказался лицом к морде огромной лошади, созданной из облака.

Обри вскрикнул, и лошадь беспокойно отступила на шаг назад. Нет. Не лошадь. Изо лба животного выступала пика, нелепые крылышки трепыхались за передними ногами. Невидящий взгляд ее был угрюм, бессмыслен и робок. Единорог. Еще одна Джуникорн.

Он сел и поморщился: боль иголками впилась в желудок. Джуникорн стояла рядом с кроватью, следя за ним громадным, настороженным глазом. Он погладил рукой алебастровый бок. Прохладный и гладкий, как у лошади из штукатурки. Он сосредоточился на Джуникорн, и теперь она предсказуемо ждала его команд.

Покуда он не скомандует снести его на крыльях обратно на землю или заскочить с ним на вершину громадного белого купола. Он уже понимал, что такому не бывать. Зато, может, он и использует ее с пользой. Для пеших походов он слишком слаб, зато полагал, что сможет скакать верхом, а Джуникорн была уже оседлана.

Он поймал ногой стремя и вскочил в седло. Порезанные внутренности взвизгнули. Хватая ртом воздух, он плюхнулся Джуникорн на шею. Пот выступил на его пылающих щеках. Он поискал уздечку, нащупал ее, болтающуюся, и потянул на себя. Он не ездил в седле уже несколько лет, только вся его родня по материнской линии занималась разведением скота, так что ему было не привыкать.

Джуникорн повернулась и пошла рысью вдоль края облака, подбрасывая его в седле. Поначалу езда давалась тяжко. От каждого толчка желудок и внутренности кололо болью, будто в кишках у него было полно стальной стружки. Впрочем, скоро он понял, что если стоять на стременах, то будет не так тяжело. Судороги в животе стихали до слабой пульсации, и становилось легче дышать.

Он ехал по берегам своего острова, перескакивая через низкие дюны, пересекая пустоши. Все было знакомо и одновременно совершенно ново. Ландшафт постоянно менялся под порывами ветра, и все равно как-то оставался тем же самым – акр за акром картофельного пюре.

В последний раз, когда он проходил окраинами своей маленькой вотчины, он затерялся в неразберихе скал и канав на востоке, но теперь они пропали, поверхность сделалась почти плоской. Ему припомнились какие-то пушистые валуны, похожие на бульдога. Тоже пропали.

Он не увидел ничего, что помнил по своим ранним странствиям, пока не одолел три четверти пути вокруг острова. К тому времени он почти засыпал в седле под воздействием тряского снотворного Джуникорн. Внезапный противный толчок вывел его из забытья, боль прошлась по всем расцарапанным кишкам. Он огляделся и понял, что они съехали со снежного возвышения, почти в точности похожего на лежачего полицейского, барьер для высокой скорости на дорогах. Уже готовились перемахнуть через второй такой же, и третий лежал неподалеку. Три возвышения в виде плит параллельными рядами. Обри поморщился, затянул удила и остановил кобылу.