Он подхватил с вешалки шлем и надел его на голову (по той теории, что на сражение не отправляются без доспехов) и повернулся к дворцу. Шпили и высившиеся стены уходили высоко в небо, а надо всем высился центральный купол. Раньше он уже пробовал забраться на купол и силой был свержен с него. Ему казалось, что пришло время выяснить, к чему его не подпустили. «Облако» оберегает там что-то, а если ему есть что оберегать… значит, есть и что-то, чему можно угрожать.

Он направился к воротам замка. Что бы он нашел, гадал про себя Обри, если бы забрался на самую верхушку кремового белого шара. Была у него дикая, возможно, слегка истеричная мысль, что там располагался пульт управления, лаз в скрытую кабину. Воображение рисовало ему черное кожаное кресло в крохотной капсуле, напичканной мигающими огоньками, и ярко-красный рычаг с обозначениями ВВЕРХ и ВНИЗ, выбитыми вдоль него. Мысль была до того восхитительно дурацкой, что он, не выдержав, рассмеялся.

Он все еще смеялся про себя, когда дошел до рва вокруг дворца и увидел, что мост убран. Двенадцать футов[86] открытого неба отделяли его от зияющих ворот входа во двор.

Его заперли.

Глава 21

Глава 21

По зеленым складкам земли внизу плавно растекалось золотое сияние первого света. Горы отбрасывали огромные тени на долины. Он высмотрел красный сарай и серебристое зернохранилище, светлую зелень полей прорезали грубые колеи, какие-то желтые бутоны были, наверное, копнами сена.

Его небесная Хэрриет следила за ним с той стороны рва, нервно переминаясь в своем наряде. На ее лице статуи греческой богини лежали тени безнадежности и испуга.

Пульс у него в руке отбивал какой-то дикарский барабанный бой.

– И что ты будешь делать, если я шагну вперед? Дашь мне упасть? Если бы могла сбросить меня, почему уже не сбросила? – спрашивал он ее. – Такое против правил – вот что я думаю.

Уверенности не было, что он и в самом деле так думает. Только облако держало воздухоплавателей даже после их смерти, хранило их пропасть лет, когда могло бы в любое время пролететь над озером Эри и незаметно сбросить их. Что им поймано, то им и хранимо. Когда он осознал, что готов проверить эту гипотезу на деле (что оно ни за что не даст ему уйти своей охотой, даже через смерть), его истерзанные внутренности, казалось, перевернулись.

– Ни единая вещь из всех, что ты мне показала, не была настоящей, то же относится и ко рву, – сказал он.

Закрыл глаза и поднял одну ногу. Легкие перехватило в груди. Мошонка до того вжалась в тело, что ему яички свело от боли.

Обри шагнул вперед.