Джино сложил руки за спину и, приблизившись к окну, колючим взглядом проводил ученого, который подходил к предоставленному в его распоряжение автомобилю с охраной. Лицо Белуджи, до этого излучавшее радушие и доброжелательность, приняло мрачное выражение.

«Артефакты, которые являются наследием всего человечества? Это он таким образом пытается мне дать понять, чтобы я не долго радовался и, пока не поздно, лучше сам передал их в какой-нибудь национальный музей Израиля, а лучше — Америки, поближе к нему. Дерзкий мальчишка, нечего сказать. Но молодой, здоровый и счастливый, — сквозь зубы процедил вполголоса Джино. — Что ж, радуйся, еще есть время. Скоро Цалмавет с тебя быстро всю спесь собьет».

Как только машина отъехала, медиамагнат резко развернулся и направился в свой кабинет. Нажав пальцем на сенсорную панель голосового управления набором телефонных номеров, он тихо произнес: «кардинал Джовалини». Через несколько секунд раздался сигнал вызова, и мягкий, учтивый голос ответил:

— Секретарь Ватикана по общественным связям. Чем могу быть полезен?

— Соедините меня с кардиналом Джовалини.

— Извините, но кардинал сейчас занят, он на другой линии, — отозвался секретарь.

— Передайте, что звонил Джино Белуджи, у меня к нему срочное дело, — сказал медиамагнат, пытаясь побороть спонтанно вспыхнувшее в нем раздражение.

— Безусловно, господин Белуджи. Кардинал ждал вашего звонка, но сейчас он разговаривает с камерарием. Как только он освободится, я немедленно свяжу вас с ним.

Джино положил трубку и в мрачном раздумье прошелся по кабинету. Раздалась приглушенная трель селектора.

— Слушаю, Лучиано.

— К вам мистер Трейтон с каким-то багажом.

— Пропустите его, — ответил Джино, усаживаясь в мягкое кресло за письменным столом.

Дверь отворилась, и в кабинет вошел Трейтон с кейсом в руках, а за ним двое охранников с усилием втолкнули тележку, на которой был тяжелый предмет, накрытый плотным черным чехлом. Подойдя ближе к письменному столу, Том замер в ожидании.

— Ну наконец-то! — воскликнул Джино, расплывшись в довольной ухмылке. — Давайте, порадуйте старика!

Он жестом пригласил Трейтона занять кресло напротив. Охранники сняли чехол и, установив золотую менору в углу комнаты, молча удалились.

Том по традиции закурил любимую ванильную сигару, а Белуджи подошел к меноре, привлеченный тусклым сиянием золота. Он прикоснулся к ней пальцами и, забыв обо всем на свете, принялся с восхищением ее рассматривать.

— Кто бы мог подумать, что эта вещь, изготовленная согласно образу, который Бог показал Моисею, будет вот так запросто стоять у меня в кабинете!