Не успел он договорить, как вдруг упал на пол и начал биться в конвульсиях, выгибаясь и борясь с невидимым противником. Все отчетливо увидели, как под его кожей начало перекатываться инородное тело размером с грейпфрут.

Священники, понадеявшиеся на силу причастия, поняли, что дело начинает принимать куда более серьезный оборот. Ими овладели паника и смятение, потому что многие из них осмелились причаститься святых Тайн, так и не исповедовавшись в давних грехах, о которых боялись признаться братьям.

Окропив три раза одержимую святой водой, отец Винетти направил на нее распятие и уверенным голосом, без тени страха, произнес:

— Adjure te, spiritus nequissime, per Deum omni-potentem,[231] назови свое имя и изыди из тела рабы Божьей Марты. Если же ты не подчинишься моему требованию, то ужасные муки и наказания ждут тебя, и будешь ты гореть вечно в озере серном и огненном, уготованном духам мятежным.

Один из ассистентов кадил вокруг одержимой ладаном, и, когда он приблизился к ней, она зашипела, как дикая кошка, и ударила его изо всех сил острым каблуком по ступне, разорвав кожу на пальце. Взвыв от боли, священник отпрыгнул в сторону и, хромая, отошел за алтарь. Монахи-иезуиты, сопровождавшие архиепископа Фарнезе, вызвались помогать Винетти, восполнив потерю двух ассистентов.

— Преданные папские слуги прибыли на помощь старому пню. Хитрые и проникающие во все дыры без мыла иезуиты — воспитатели молодежи в строгом католическом духе. А как же насчет обета целомудрия? Или мне рассказать, как вы вдвоем вчера напоили Лолу, а потом проникали во все ее дырки до самого утра. Правда, ей понравилось, и она вам скинула даже половину цены, — рассмеялась Бетула.

Напрягая бедра, она начала изображать совокупление, издавая протяжные томные стоны. Повторяя интонацию голоса проститутки Лолы, одержимая изображала оргазм и называла монахов уменьшительно-ласкательными именами, которые она не могла знать. Один из них не выдержал и вернулся на свое место, виновато склонив голову перед пожилым архиепископом. Второй вышел вперед и демонстративно ударил Бетулу по щеке.

— Ты лжешь, дьявольское отродье, — гневно выпалил он.

Возложив руку на ее голову, он громко произнес молитву:

— Domine lesu, dimitte nobis débita nostra, salva nos ab igne inferiori, quae misericordiae tuae maxime indigent.

Почувствовав, как рука задрожала, монах выкрикнул:

— Назови свое имя!

Вены на шее Бетулы вздулись, зрачки расширились вдвое, а все лицо покраснело, как вареный лобстер. Она открыла рот, и раздался демонический хохот: