Гарри взвизгнул от боли и неожиданности и шлепнулся на землю. Когда он перекатился на бок, Бобби тут же ударил его битой по левой ноге – прямо под коленом.

– Оооооооууух! – завопил Гарри. Было очень приятно слышать, как Гарри вопит, – настоящим блаженством. – Оооооооууух! Больно! Бо-о-ольно!

«Нельзя дать ему встать, – думал Бобби, холодным взглядом выбирая место для следующего удара. – Он вдвое меня больше. Если я промажу хоть раз и позволю ему встать, он меня в клочья раздерет. Убьет, мать его!»

Гарри пытался отползти, вспахивая гравий дорожки кроссовками, проводя борозду задницей, упираясь локтями. Бобби взмахнул битой и ударил его по животу. Гарри судорожно выдохнул, его локти разогнулись, и он растянулся на спине. Глаза у него были ошалелые, полные сверкающими под солнцем слезами. Прыщи пучились багровыми шишечками. Его рот – крепко и злобно сжатый в тот день, когда Рионда спасла их – теперь расползся и дергался.

– Ооууух, хватит, я сдаюсь, я сдаюсь. Го-о-осподи!

«Он меня не узнал, – понял Бобби. – Солнце светит ему в глаза, и он не знает, кто его бьет».

Но этого было мало. «Неудовлетворительно, ребята!» – вот что говорили вожатые лагеря «Винни» после санитарного осмотра хижин – это ему рассказал Салл, только Бобби было совсем не интересно: плевать он хотел на санитарные осмотры и сумочки из бусин.

Но тут он плевать не хотел, нет уж! И он наклонился к самому искаженному лицу Гарри.

– Помнишь меня, Робин Гуд? – спросил он. – Помнишь меня, а? Я же Малтекс-Беби.

Гарри перестал визжать. Он уставился на Бобби, наконец его узнав.

– Я тебе… покажу, – сумел он выговорить.

– Ничего, дерьмо, ты мне не покажешь, – сказал Бобби. Гарри попытался ухватить его за лодыжку, и Бобби изо всех сил пнул его в ребра.

– Оуууух! – вскрикнул Гарри Дулин, возвращаясь к прежней лексике. Ну и мразь же! Нимрод при всем параде. «Наверное, мне побольнее, чем тебе, – подумал Бобби. – В кроссовках пинаются только идиоты».

Гарри перекатился на другой бок. Когда он кое-как поднялся на ноги, Бобби размахнулся, как для завершающего удара по мячу, и опустил биту поперек ягодиц Гарри. Звук был такой, будто кто-то выбивал тяжелый ковер – за-ме-ча-тель-ный звук! Улучшить эту минуту мог бы только мистер Бидермен, если бы и он валялся на дорожке. Бобби точно знал, куда бы он его вдарил битой.

Однако пол булки лучше, чем ничего, во всяком случае, так всегда говорила его мать.

– Это тебе за Гербер-Беби, – сказал Бобби. Гарри снова лежал на дорожке и рыдал. Из его носа текли густые зеленые сопли. Одной рукой он пытался растирать онемевшую задницу.