28 октября, понедельник, 10:13. Регина

— Регина, ты на себя не похожа, — сказал шеф.

Она расстегнула куртку, повесила её на стул. Потрогала мобильник на груди. Села на диван. Сумочку положила рядом. Огромный кожаный диван. Дурацкий диван. Шеф нарочно его поставил в кабинет, чтобы у всех баб задирались ноги. Она всегда ловила его взгляд на себе. На ногах преимущественно. Спать с шефом? Ха, пусть спит с уборщицей!…

— Колю съели, Александр Александрович.

— Какого Колю?

— Баталова.

— Что ты сказала?

— Баталова.

— Нет, до того.

— Съели.

— Ты больна, — сказал шеф.

Вышел из-за стола, подошёл к ней. Коснулся её лба. Очень долго держал руку на её лбу. Она видела его жилет, вспучивавшийся на животе, и брюки — там, где ширинка, — и ей хотелось оттолкнуть всё это.

— У тебя, по-моему, температура. Ты и меня заразишь. Журналистка, а не знаешь, что в стране эпидемия иностранного гриппа. Не смотрела новости в полночь? Филиппинский грипп: температура низкая, 33–34, а кто-то утверждает, что 22–24, скачет давление. Сильная вирулентность. Человеку так плохо, что хочется умереть. Есть случаи комы. Отправляйся-ка домой. Новости выдаст Ксения. И почему ты не смотришь полночные новости? Сколько можно тебе…

— Они съели его. Это есть на диске, — сказала Регина.

Она вынула из сумки диск. Сан Саныч взял его. Положил на стол. Повернулся. Скрестил руки на груди. Он, наверное, никогда и не думал, что руки у него скрещиваются не на груди, а на животе.

Грипп? Температура то 34, то 22? Температуры в 22 и на градусниках-то нет. Давление скачет… Какую только чушь не выдумают журналисты, чтобы повысить рейтинг!

Или он говорит про грипп из вежливости. Интеллигентно так намекает.