— А почему бы и нет? Ведь это правда, не так ли?

Стивен Айрес вдруг снова разревелся. Мне становилось скучно на этом празднике слез. Я так ему и сказал.

— Ты не понимаешь. Я получаю письма — от редакторов, фанатов. И ты, так хорошо знавший Хокинса, говоришь то же самое. Что это его истории. Его!

— Я говорю, что ты копируешь его стиль, вот и все.

— Все? Я сажусь за его пишущую машинку и пишу свои рассказы. Неужели ты не понимаешь? Выходит неправильно. Я думаю о том, что собираюсь сказать, и оно пишет себя по-другому. Пишет само.

В этот раз я не попросил его заткнуться. Вместо этого замолчал сам. Его выпученные глаза уставились на меня.

— Клянусь тебе, я не виноват. Это не я пишу — это машинка. Машинка Хокинса! Она пишет рассказы, говорю тебе. Я пытался скрыть это от себя, даже когда начали приходить письма. А теперь и ты говоришь… о, какой же я был дурак! Почему я вообще принял эту чертову штуку? Лютер, должно быть, знал, когда посылал ее; он так и не простил меня. В его записке этого не было, помнишь? Он передал мне эту машинку из чистой мести. Он хотел, чтобы она была у меня, чтобы меня преследовал его призрак. И это сводит меня с ума.

— Сводит с ума, — передразнил я. — Полагаю, ты как марионетка в истории ужасов. Теперь прислушайся к голосу разума, Айрес. Во-первых, Хокинс не призрак. Его пишущая машинка тоже не призрак. Мне кажется, ты страдаешь симптомами обычного комплекса вины. Ты обидел Хокинса, и твоя нечистая совесть была глубоко удручена его неожиданным подарком. Глупая болтовня о том, что он ждет смерти, расстроила тебя. Теперь, подсознательно, всякий раз, когда ты садишься за эту пишущую машинку, все это возвращается тебе в голову. Твое подсознание направляет тебя на путь искупления вины. Поэтому ты бессознательно стремишься воспроизвести его почерк и стиль. Возможно, Хокинс невзлюбил тебя. Я бы не стал винить его за это. Возможно, он был достаточно проницательным психологом, чтобы понять твои реакции именно таким образом. Возможно, он хотел, чтобы это произошло. Но все же не стоит расстраиваться.

Ты делаешь хорошую, отличную работу. И пока будешь продолжать в том же духе, твои истории будут продаваться. Ты заработаешь большие деньги. Будь благодарен Лютеру Хокинсу, Айрес, благодарен за его дар или за его месть. Это будет твоим творением.

— Но я боюсь. Я каждый день сижу рядом с призраком, который направляет мои пальцы. Говорю тебе, я почти чувствую, как его руки двигаются по клавишам! Когда я пишу, это похоже на сон.

Потом я читаю и не помню, как записал эти слова. Я знаю, что материал хорош, поэтому предоставляю его, и он продается. Но это не я, это Хокинс выполняет работу.