– Так нечестно! – возмущается Темыч. – Возьми меня!

Я сажусь на корточки.

– А как же черви? Они не выживут без тебя. Обещаю, я приведу тебе самого опасного монстра, и ты сам решишь, как с ним быть.

Поднявшись, я подхватываю доски. Темыч наблюдает, как над его макушкой смыкается тьма. Как я хороню его в костях Ворона, чтобы чудовища точно не пробрались к мальчишке – или он не пробрался к ним. Я опрокидываю шкаф и перетаскиваю его на прогнившие доски.

Я спасена. Осталось только побеседовать с монстром.

* * *

Илона складывается в позу собаки, и ее ступни омывает море. Солнце выглядывает из-за туч. Утренние лучи скользят по песку и бутылкам пива. Моросит мелкий дождь, и над волнами появляется радуга – на все небо, или даже больше. Обнимает поселок, улыбается ему, как старому другу. Силуэт Илоны похож на идеально ровную букву «Л». Если смотреть издалека, ее можно принять за штендер. С рекламой домов, определенно.

Мне не страшно. Не страшно и морю – второй день волн почти нет. Мы с ним связаны.

Я шагаю к Илоне и снова и снова проваливаюсь в песок – он засасывает меня, хоронит, и так – спасает. Он тоже мой друг.

– Доброе утро, – шепчу я.

Как странно. Почему, вывернув себя наизнанку, посерев в больнице из-за туберкулеза, побив всю посуду в квартире, мы продолжаем говорить «доброе утро»? Почему нельзя произнести: «Дерьмовое утро. Тебе чай или кофе?»

Буква «Л» выпрямляется. Синяки под глазами, бледная кожа, взлохмаченные волосы… Кажется, Илона ненавидит клетки.

– Красивый рассвет, да?

– Я все знаю.

– О чем ты? – хмурится она, и ее брови превращаются в длинное тире.

– Ты попросила у Ворона кое-что особенное.

Машинку на радиоуправлении.

– И что же?

– Точнее – кого, – рычу я.