— Нет, — мужчина слушал теперь очень внимательно. — Ни слова.

— Может, вашей жене?

— Давай дальше. Не томи.

— Эти клоуны запугивали мальчишку.

Юра вкратце описал ход диалога, умолчав о подарке, который оставили клоуны. События могли, по его мнению, разворачиваться в двух направлениях: либо Федька выкинул эту гадость в мусорный бак (что бы там ни было, это не могло оказаться ничем хорошим), либо оставил себе. Что, если папаше это не понравится? Что, если он озвереет и начнёт орать? У мальчишки и так, похоже, нервы ни к чёрту… Наилучшим выходом, наверное, был бы разговор с матерью — с глазу на глаз.

— Скверно, — сказал Иван. — Я уезжал. Приходится чесать на работу за сорок километров. Я прораб, а здесь никто ничего не строит. Ублюдки скорее подставят ведро под течь в потолке, чем вызовут хорошего мастера залатать крышу. Мы переехали сюда полтора года назад, весной тринадцатого. Настоящая дыра, но этот прощелыга-врач сказал Лизке, что лучшего места, чтобы привести в чувство мальчонку, не найти. Не в лесу же жить, правда?

Пошарив за кроватью, хозяин извлёк початую бутылку. Откупорил её. По комнате разнёсся горький неприятный запах.

— Послушай, а давай-ка жахнем, учитель? Что-то так тошно сегодня.

Юра потерял дар речи. Он уже не очень хорошо понимал для чего вообще сюда пришёл. Наверное, просто удостовериться, что с мальчиком всё в порядке.

— Я, пожалуй, откажусь, — сказал он. — Эти люди…

— У тебя никогда не было чувства, что ты гниёшь заживо? — перебил Ваня. Его голос звучал размеренно, словно вращение перемалывающих воду жерновов электростанции, но было в нём что-то леденящее душу. — Я будто не живу больше с некоторых пор, смекаешь? Мальчишка вот болеет. Рядом с ним нельзя шуметь, даже громко говорить… это болезнь такая, если что. У него якобы в голове всё просто взрывается. Я кумекал одно время, что он просто притворяется, чтобы нас с мамкой довести, но не может же пацан впадать в истерику, когда рядом проезжает поезд? Он головой начинает биться так, что сопли кровавые текут…

Он сокрушённо покачал головой и опрокинул в себя добрую часть зловонного зелья.

— Где ваша жена? — спросил Юра так бережно, словно ему нужно было нажать на лбу жилистого, вспыльчивого строителя малюсенькую кнопку.

— Где она? — произнёс мужчина. — Была где-то здесь. Лиза, ты принесёшь человеку кофе или нет?

— Не нужно мне кофе, — сказал Юра. — Мне бы просто с ней поговорить. По поводу мальчика.

— А, это, — сказал он. — С ним всё будет в порядке. Лизка-то у меня, великая оптимистка. Говорила, что всё наладится. Нам-де просто нужно свыкнуться со сменой обстановки. Она свыклась, мальцу полегче, а я вот заболел. Думал она уйдёт, когда я руки распускать начал, даже специально иногда старался посильнее обидеть, но нет… крепкая она у меня. Бой-баба. А докторишка этот на говно изошёл, когда пытался меня убедить, что она чуйствительная натура.