— Нет никакой Лизы, — стараясь звучать как можно убедительнее, прибавил он. — Она покинула вас, по меньшей мере, неделю тому назад. Спросите у сына, если не верите. Только, пожалуйста, не орите на него. Уж он-то точно ни в чём не виноват.
— Я с ним не разговариваю, — процедил Иван. Сквозь застывшую, почти гипсовую маску лица впервые проклюнулась неуверенность. — Хилый больно. Но моя Лизка… она здесь, в соседней комнате. Занимается какой-нибудь работой по дому. Она всегда крутится как волчок.
Чувствуя, что уже близок к цели, ощущая, как ладони покрываются потом, Юра пошёл на новый виток. Он успел сказать: «Её нет, признайте…», когда дом содрогнулся. Это был мощный одиночный толчок — так живая рыба, которую хозяйка принесла с рынка, бьёт хвостом при прикосновении ножа. Дом содрогнулся от самого фундамента до конька крыши. Стекло пересекла косая трещина, пузырьки с духами упали один на другой. Дверь, которую хозяин затворил за собой, распахнулась. Бутылка опрокинулась, но Ивану было всё равно. Он вскочил и торжествующе расхохотался.
— Лиза, этот упырь пытался меня убедить, что ты ушла! — сказал он, обратившись к двери. — Но я-то знаю, что ты здесь. Ты всегда рядом, моя ягодка!
Юра крепко стиснул левой рукой правое запястье, стараясь не позволить всему этому безумию утянуть себя на дно. Повернув голову, он увидел верхнюю ступеньку и деталь какого-то конструктора, красную, как капля крови.
Ничьё больше присутствие не ощущалось.
Хозяин вновь сделался серьёзным. Он встал, деловито оправив трусы. Под его ногами, обутыми в дырявые тапочки, хлюпал алкоголь. Запах стал невыносимым.
— Ты уйдёшь отсюда сейчас же, сам, или я тебя вышвырну.
Будто решив, что хлипкий очкарик останется жить у него в кладовке, периодически показываясь, чтобы повесить на уши ещё одну безумную теорию, Иван прибавил:
— Мне следовало голову тебе оторвать за такие шутки, но так уж вышло, что я сегодня в благодушном настроении.
Уже на крыльце Юра сделал последнюю робкую попытку вернуть внимание отца к насущным проблемам. Лиза могла оставаться видимой только ему одному сколько угодно — клоуны же были реальны. Были реальны и слова, что они говорили мальчишке.
— Приглядывайте за сыном, пожалуйста…
Дверь с треском захлопнулась.
Несколько минут Юра стоял на ступенях, разглядывая передние фары пикапа. Потом заглянул в кабину. На пассажирском сиденье валялись окурки и банки с энергетиком, в ногах — ящик с какими-то инструментами. Дождь молотил по макушке, но Юра не торопился раскрывать зонт, ожидая, пока влага немного причешет путающиеся мысли. Может ли он, зная правду, оставить всё, как есть? Подумать только, люди живут, добровольно заворачиваясь в паутину, превращаясь в пухлый кокон. Кто эти