Эта пропасть не имела ничего общего с лесом. Она не имела ничего общего с планетой Земля в любое из её времён, как и вообще с чем-либо, что человеческий разум может посчитать приемлемым в рамках привычной реальности. У меня возникнут трудности с тем, чтобы её описать, но я всё же попытаюсь. Всего-то нужно — отстраниться от своих эмоций, от здравого смысла и логики.

Больше всего она похожа на… глотку. С пульсирующими стенами, покрытыми красноватой слизью, со сражающей наповал вонью — как я раньше её не чувствовал? С рядами острых, как ножи, зубов. Я вспомнил старые серии Звёздных Войн, где героев пытались скормить пасти в песках, но здесь, на самом деле, с тем сюжетом было мало схожего. Эта пропасть была ВСЕОБЪЕМЛЮЩЕЙ. Если бы весь мир, вся вселенная была рекой, то здесь она низвергалась бы водопадом. Если представить её зевом, чем она, похоже, и была, то считанные метры леса, которые я преодолел с улыбкой на лице, были языком.

И тут я почувствовал, как земля пришла в движение. Вздохнула и поползла к пропасти, а корни деревьев, свисающие вниз, любопытно зашевелились.

Выбрался я на четвереньках, потеряв нож, уронив факел и исполосовав лицо ветками. Долго сидел у порога, приходя в себя, слушал ворчание зверей, блуждающих во тьме. Приветливо сияли звёзды, крупные, как зёрнышки граната. Интересно, что это? Глаза, которыми обладатель пасти следит за потенциальными жертвами?

Ветерок принёс толику зловония — совсем немного, на полвдоха. Мои ноги по-прежнему черны от сажи…

Глава 17 Боевые товарищи

Глава 17

Боевые товарищи

1.

За следующее утро Юре довелось встретиться с большей частью обитателей дома отдыха для Усталых. Их можно было назвать ранними птахами. Он слабо представлял, чем они занимались после захода солнца. Возможно, погружались, как в подземный колодец, в один на всех сон без сновидений. Или садились на край кровати и слушали, как заканчивается в их кукольных телах завод. Ещё он представлял как Наталья-Марина, после очередного бокала вермута, караулит возле своей двери какого-нибудь из полноценных мужчин общества рыболовов и потом долго, безыскусно, механически занимается с ним сексом на продавленной кровати. Их кожа трётся друг о друга со звуком, с которым касаются друг друга газетные листы. Юра прогонял от себя эти видения, чувствуя подкатывающую к горлу икоту.

Несколько комнат на первом этаже было отведено под гримёрки, где творилась чёрная магия. Любая девочка почла бы за честь сидеть там часами. Юра девочкой не был, но, подавив отвращение, стоял и смотрел, как человек перевоплощается в личность, совершенно на себя не похожую. Пахло спиртовой жидкостью и лаком для волос, на зеркалах — крапинки румян, и вот уже относительно молодая женщина с незапоминающимся лицом превращается в согбенную старушку в платочке. Дрожащей рукой наматывает на запястье чётки с огромным деревянным распятием. Юра пытался сопоставить этот образ с образом карлицы, обожающей причинять своему невозмутимому глуповатому товарищу боль, и не находил ничего общего. Словно другой человек. А между тем…