Закуток перед чёрным выходом был, как водится, вместилищем для старого хлама. Здесь свалены автомобильные покрышки, мешки с удобрениями, которые давно уже превратились в бесплодный песок, какие-то ржавые железяки. Слева у стены выстроились галоши и висели на крючке резиновые рыбацкие сапоги. Две маленьких двери напротив — Юра мог пройти через них только согнувшись — вели в хозяйственные помещения и подвал, где, по всей видимости, располагалась котельная. Ночью Хорь задавался вопросом, почему Копатель не начал свои изыскания оттуда, ведь рыть пришлось бы куда меньше, но пришёл к выводу, что понять логику последователей глотки вряд ли дано обычным людям.

Сделав несколько осторожных шагов и остановившись возле номера сто шесть, Юра понял: человек облачён в «трёхболтовку», водолазный костюм, состоявший на вооружении ВМФ и гражданского флота в советское время, а возможно, использующийся и поныне. Наверное, кто-то из ложи маньяков взял выходной, чтобы посвятить его исследованию подводного мира и наблюдению за танцем водорослей. Несмотря на то, что ему довелось вчера услышать, молодой учитель старался сохранять саркастический склад ума. Он просто не мог представить, зачем кому-то понадобилось путешествовать по озёрному дну в канун Хэллоуина, когда вода так холодна, что корочка льда по утрам на ней не образовывается только из-за непрекращающегося дождя.

Эти мысли заставили его улыбнуться, но улыбка примёрзла к губам. Над шлемом незнакомца словно повисло облако темноты: внутри сверкала молния и, должно быть, гремел гром, в то время как наружу не просачивалось ни звука. Наверное, звук дыхания или стук сердца выдали Юру, потому как фигура начала поворачиваться. Она делала это медленно, словно Останкинская телебашня, которая на глазах покачнулась под порывами ветра. Трубы под полом предупреждающе загудели: «Прячься… беги… он тебя увидит, и тогда всё пропало…» Несколько дубовых листьев впорхнули через открытую дверь чёрного хода и затанцевали между ног водолаза. Неотвратимо, как секундная стрелка на часах. Цифра шесть… восемь… девять, и Юра чувствует на себе взгляд. В стекле фронтального иллюминатора, как и двух боковых, отражается огонёк лампы; лица водолаза не видно. Кажется, что костюм движется сам по себе. Шлем круглый и блестящий, однако болты, что крепят его к шее, выглядят ржавыми. Ремни, фиксирующиеся на медных плечах специальными скобами, держат свинцовый груз, похожий на навесной замок.

Юра ожидал, что человек пойдёт к нему или сделает приглашающее движение рукой в резиновой варежке, но он просто стоял, покачиваясь, словно уже находился глубоко под водой. Тогда Юра, нервно сдув с носа пылинку, сам сделал шаг. И ещё один. Шагал до тех пор, пока стекло не перестало бликовать и из темноты не проступили очертания человеческой головы. На него без выражения смотрело знакомое лицо. Зелёно-голубые пятна под глазами делали его похожим на кусок несвежей свинины. Белки были серыми, а короткие чёрные волосы закрывала матерчатая шапочка. В прошлый раз на них была полицейская фуражка, а алые тонкие губы двигались. «Почти как котёнок, которого бросили в стиральную машину и оставили на полтора часа»… Юра надеялся никогда больше не увидеть этого человека, но, конечно, одной надежды мало, когда имеешь дело с ложей маньяков. От него исходила явная, неприкрытая угроза, которую, как смертельную заразу, разносили везде вокруг мухи.