– Но в этом месте. Здесь. В первую неделю. Я чувствовала себя… по крайней мере, довольной. И даже в безопасности. Думала, это потому, что я поняла: я наконец-то нашла себе дом. Что оказалась там, где была в детстве счастливее всего. Меня словно позвали сюда ради чего-то. Что-то важное из детства заставило меня сюда приехать. Но теперь, после этого дня, я не знаю… Может, мне только казалось, что мне здесь рады. Может, что-то другое было довольно моим приездом сюда, а сама я рада не была. На самом деле нет. Я чувствовала облегчение. Но, может быть, это было не мое облегчение.

– Так вернись в море. Поплавай еще три месяца, или шесть, или годик.

– Не могу. Не могу больше убегать. Хочу снова стать той, кем была. Что-то должно быть похоронено или сожжено, чтобы я смогла стать такой же, как прежде. Мне нужно то, что называется завершенностью. Вот что я чувствую. Если бы я не вернулась сейчас, значит, сделала бы это позже. Так зачем возвращаться позже, если можно сейчас?

«Время для нее не имеет значения».

Эмбер забыла о кофе и налила себе щедрую порцию рома. Какое-то время они сидели в тишине и потягивали напитки.

Наконец Джош поднялся и зевнул.

Эмбер слезла с дивана. Она вытянула руку, нервно, и коснулась его руки. Контакт чуть не заставил ее разрыдаться.

– Спасибо, дружище.

Джош издал ворчащий звук и быстро, крепко обнял ее.

– С тобой все будет в порядке, малыш, – прошептал он ей в висок, затем разорвал медвежье объятие и направился к лестнице.

– Крикни, если что понадобится. Еще одна подушка – ну, знаешь, что-то в этом роде.

– Я ночевал в хороших отелях, Эмбер. Но у тебя мне уже нравится больше. И так обойдусь. А ты кричи, если что услышишь, ладно? Если я смогу отыскать единственную незакрепленную половицу и этим тебя успокоить, то не буду досадовать, что ты меня разбудила. Договорились?

Эмбер кивнула, а затем поднялась по лестнице вслед за Джошем. Несмотря на все его заверения и объяснения, и мудрость, и логику, она не хотела оставаться внизу в одиночестве.

Поднявшись наверх, Джош оглянулся:

– А если услышишь бензопилу – это не сама-знаешь-кто ломится в дверь. Это я храплю в восточном крыле.

Семьдесят семь

Семьдесят семь

Когда под дверью Джоша погас свет, Эмбер как можно тише прикрыла дверь своего кабинета. Какое-то время она сидела за столом, уткнувшись лицом в руки. Дома № 82 больше не было. Здание стерли с лица земли, которую оно когда-то оскверняло. Останки жертв были упокоены в земле. Так как могло все это вернуться? Да еще сюда, хотя почти никто не знал, где она?

Их не было на борту кораблей или в отелях, или в безопасном жилье, которое нашли для нее на два года полицейские и юристы после того, как ее вынесли из захваченного Фергалом и Драчом владения. Но она совершенно точно видела тень за дверью гостиной сегодня днем, и то, что отбрасывало тень, прошло через ее дом: она слышала шаги чужака. Фергал стоял на дороге за ее воротами, и он хотел, чтобы Эмбер его увидела.