После завтрака почувствовал себя жирным и разозлился на собственное безволие. Побрел к ручью. Дебора стояла на коленях на берегу, погрузившись в какие-то мечтания, и мне стало неловко, потому что я застал ее за разговором с самой собой. Я спросил, не заподозрил ли что-нибудь вчера Сарр. «Нет, – заверила меня она, – ни сном, ни духом». Не стала развивать тему и вернулась в дом. Подозреваю, теперь ей стыдно из-за вчерашнего.
Я устроился на камнях возле ручья и стал швырять в воду травинки и играть с собой в слова. Я говорил:
Я повернулся и посмотрел на дом. Издалека он казался картиной на другом конце комнаты. Трава была ковром, бесконечное синее небо – огромным потолком. Дебора возле дома гладила одну из кошек, но потом разозлилась, когда животное попыталось вырваться у нее из рук. Я слышал, как хлопнула сетчатая дверь, когда она ушла в кухню, но звук достиг меня только через какое-то время, и от этого вся сцена показалась какой-то ненастоящей.
Вдалеке на воде заметил что-то крошечное и подвижное – на поверхности воды лежал вверх лапками черный жук. Потом течение унесло его за поворот и прочь.
Сарр разбудил меня к ужину. Я уснул прямо рядом с ручьем, и одежда промокла от травы. Заметил царапины у него на щеке. Когда мы вместе направились к дому, он шепотом рассказал мне о том, как днем наткнулся на собственную жену: та склонилась надо мной и смотрела мне в лицо, пока я спал. «И глаза у нее были огромными, – сказал он. – Как у Бвады. Как луна».