Может, Сарр выпил? Нет, от него не пахло алкоголем. Я сказал, что не понимаю, к чему он мне это рассказывает.
«Потому что лукаво сердце человеческое более всего и крайне испорчено; кто узнает его?» – процитировал он шепотом, схватив меня за руку.
Ужин был особенно неуютным. Пороты ковырялись в тарелках и время от времени смотрели друг на друга, будто играли в гляделки. Я скучал по разговорам, которые мы вели прежде, какими бы пустыми они ни были. Когда именно все пошло наперекосяк?
Ужин был сухим и неаппетитным, но десерт выглядел замечательно. Шоколадный мусс – довольно вычурная еда для людей вроде Поротов, но Дебора считает его своим фирменным блюдом. Себе она ничего не положила – объяснила, что у нее расстроен желудок.
«Ну тогда и мы тоже не станем есть!» – выкрикнул Сарр, схватил стоявшую передо мной тарелку и свою собственную и швырнул обе об стену, на которой остались пятна как от комков грязи.
Дебора замерла. Не сказала ни слова, только смотрела на нас. Она не выглядела особенно напуганной этой безумной выходкой. А вот я испугался. Сарр, наверное, прочел мои мысли; он поднялся с места и куда тише, уже нормальным тоном сказал: «Простите, Джереми. Я знаю, как вам не нравятся скандалы. Мы помолимся друг за друга, ладно?»
Вместо ответа я повернулся к Деборе и спросил: «Вы в порядке?» А потом к собственному изумлению добавил: «Я собираюсь к себе, но, если вам понадобится моя помощь, останусь».
Она посмотрела на меня с легкой улыбкой и покачала головой. Когда я многозначительно глянул на ее мужа, она лишь пожала плечами и сказала: «Все образуется».
Закрывая дверь, слышал, как Сарр бормочет одну из своих безумных молитв.
Вернулся к себе в облаке светлячков, которые выглядели как звезды, в то время как сами звезды, усыпавшие небо, казались пузырьками в стакане. Внутри, в стакане с водой, которую я не менял уже неделю, пузырьки – как звезды…
Осознал, что меня трясет. Если придется схватиться с Сарром, каким бы здоровым он ни был, я готов.
Но после того, как я снял рубашку и встал перед маленьким зеркальцем, храбрость растаяла. Как могла Дебора позволить мне вчера к ней прикоснуться? Как я завтра смогу взглянуть Кэрол в глаза? С тех пор, как я мылся в последний раз прошло так много времени, что я привык к запаху собственного тела. Волосы свалялись в грязные бурые космы, на подбородке красуется недельная щетина, а глаза… Из зеркала на меня уставились стариковские глаза с белками, желтыми, как гнилые зубы. Я посмотрел на свою грудь и руки, пухлые и дряблые к тридцати годам, вспомнил пугающие изменения в Сарре и подумал: