Он снова подошел к ручью и помыл посуду. Потом он выудил из воды упаковку пива и вернулся к костру. Он вскрыл первую банку и протянул ее в сторону ресторана, где он заметил две тени.

"За ваше здоровье", — сказал Ларри и одним глотком осушил полбанки.

Когда он выпил все шесть банок, шел уже восьмой час вечера, и солнце клонилось к закату. Он расшвырял последние тлеющие угли и собрал все свое снаряжение. Потом в полупьяном и очень приятном состоянии он проехал четверть мили по шоссе № 9 и наткнулся на дом с застекленной верандой. Он поставил велосипед на лужайке, взял с собой свой спальный мешок и взломал дверь с помощью отвертки.

В последний раз он оглянулся, надеясь увидеть его, ее или их — они следовали за ним, он чувствовал это, — но улица оказалась пустынной. Пожав плечами, он вошел внутрь.

Через пятнадцать минут он уже спал. Дыхание его было ровным и размеренным. Винтовка лежала рядом с его правой рукой.

Надин чувствовала себя очень усталой. Похоже, это был самый длинный день в ее жизни. Дважды она была уверена, что он их заметил: один раз под Стаффордом, а второй раз на границе между Нью-Хемпширом и Мэном, когда он обернулся и позвал их. Лично ее это не беспокоило. Этот человек не был сумасшедшим, как тот, кто проходил мимо большого белого дома десять дней назад. Это был солдат, сгибавшийся под тяжестью пулеметов и гранат и лент с патронами. Он смеялся, плакал и угрожал оторвать яйца человеку по имени лейтенант Мортон. Лейтенанта Мортона поблизости видно не было, за что он мог благодарить Бога, если, конечно, еще был к тому времени в живых.

"Джо?"

Она огляделась.

Джо рядом не было.

Она откинула одеяла и встала, морщась от тысячи маленьких болей, пронзивших ее тело. Когда она в последний раз столько времени проводила верхом на велосипеде? Возможно, никогда. А потом эти постоянные, выматывающие усилия сохранить золотую середину. Если они подъедут к нему слишком близко, то он заметит их, и это плохо повлияет на Джо. А если они отстанут слишком далеко, он может свернуть с шоссе № 9 на другую дорогу, и они потеряют его. А это плохо повлияет на нее.

Она повторяла себе, что рано или поздно Джо привыкнет к мысли о том, что они нуждаются в нем… и не только в нем. Они не могут жить одни. В одиночку они умрут. Постепенно Джо поймет это. Общество людей сделается у него привычкой.

"Джо", — снова позвала она мягко.

Пробираясь сквозь кусты, он мог двигаться тихо, как вьетконговский партизан, но за последние три недели она научилась улавливать издаваемые им звуки. А этой ночью к тому же светила луна. Она услышала слабый шорох и скрип гравия и поняла, куда он идет. Не обращая внимания на ломоту в теле, она последовала за ним. Было четверть одиннадцатого.