Снаружи пылал Зил.

Мозготряс устраивал пожары и раньше, много пожаров. Но о бензине он узнал недавно и еще не приноровился к нему. Учеба шла бодро. Суть сводилась к тому, чтобы пробить коробку на колесах, это несложно. Вскрыть ей бок, дать вытечь крови, от которой начинала болеть голова. Коробки были легкой добычей, они стояли строем на мостовой, словно волы на заклание. Он бродил между ними, опьяненный смертью, поливал их кровью Шоссе и поджигал ее. Потоки живого огня лились в сады, через пороги. Вспыхивала солома, занимались домики с деревянными балками. За считанные минуты Зил загорелся целиком.

В церкви Святого Петра Рон стянул с алтаря грязное покрывало, стараясь не думать о Мэгги и Дэбби. Разумеется, полицейские уведут их в безопасное место. Сначала нужно решить насущные вопросы.

Под покрывалом оказалась большая коробка с грубой резьбой по передней панели. Он не обратил на резьбу внимания – были вещи поважнее. Снаружи гуляло на свободе чудовище. Он слышал его победный рык и чувствовал, что хочет, да, хочет выйти к нему. Убить его или умереть самому. Но для начала разобраться с коробкой. В ней, без сомнения, была какая-то сила: сила, от которой даже сейчас вставали дыбом волосы на затылке, от которой ныл член, до боли налившийся кровью. Он весь горел от возбуждения, его переполняло ликование, словно от любви. Он жадно прильнул к коробке ладонями, и по рукам пробежало выжигающее все на своем пути электричество. Боль была так сильна, что он упал и на миг засомневался, не потеряет ли сознание – но через несколько секунд она стихла. Он огляделся в поисках инструмента, которым сможет открыть коробку, не прикасаясь к ней.

В отчаянии Рон обернул ладонь куском алтарного покрывала и выудил из костра один из латунных подсвечников. Ткань задымилась – жар подбирался к его коже. Он отступил от алтаря и начал бить по дереву, как сумасшедший, пока не полетели щепки. Его руки уже онемели: если нагревшийся подсвечник и обжигал ему пальцы, он этого не чувствовал. Да и какая теперь разница? Он нашел оружие: оно было в нескольких дюймах, надо лишь добраться до него, овладеть им. Его член подергивался, яйца покалывало.

«Иди ко мне, – внезапно для себя подумал он, – ну давай, давай же. Иди ко мне. Иди ко мне». – Словно хотел сжать это сокровище в объятиях, словно это была девушка, которую он хотел до звона в яйцах и которую пытался заманить в свою постель.

– Иди ко мне, иди ко мне…

Деревянная панель треснула. Уже задыхаясь, он ножками подсвечника приподнял и отбросил крупные куски древесины. Алтарь был полым, как он и думал. И пустым.