– Там внутри – пустота, – сказал Погосян. Блеск фонарей отражался на его влажной коже и в единственном глазу; с повязкой на пустой глазнице и ацетиленовым фонарем на лбу, будто заменявшим недостающий глаз, его лицо казалось чудовищно деформированной маской.

– Что? Откуда… – начала Штерн, когда рабочий поднял один из осколков породы, валявшихся под ногами, и швырнул на поверхность объекта. Гулкий звук удара подтвердил слова Погосяна.

– Никогда… Никогда больше так не делайте, слышите! – зашипел на рабочего Птицын. – Вы хоть понимаете, что перед вами?!

Погосян только пожал плечами:

– Думаю, вы сами не понимаете.

– Нужно попасть внутрь, – пробормотал Мясников. Несмотря на сырость вокруг, во рту у него пересохло.

Птицын взглянул на него с неодобрением.

– Мы должны начать с анализа поверхности, не следует торо…

– Мы пробовали. Оно тонкое, как фольга, но крепкое. Ломы и отбойники ее не берут, – сказал Погосян.

У Птицына от такого святотатства отвисла челюсть. Он уставился на Штерн в поисках поддержки, но женщина бесстрастно смотрела на расстилавшуюся впереди странную, будто неземную поверхность. Ее сумрачное мерцание ложилось мягкими отсветами на волосы доктора. Не отрывая взгляда от металлических завитков, она прошептала:

– Несите сюда газовые резаки.

На то, чтобы прорезать сквозное отверстие, ушла вся ночь. Как и сказал Погосян, металл оказался удивительно крепким, хотя и был не толще бумаги. Определить хотя бы приблизительно состав сплава в полевых условиях было невозможно, и Мясников распорядился отправить образцы в Эривань.

А сам начал готовиться к спуску.

Когда бригада Погосяна наконец проделала овальное отверстие в поверхности объекта, вырезанный фрагмент таинственного металла ухнул вниз, соскользнув с неумело подведенных под него страховочных талей. Птицын, присутствовавший при этом инциденте и, должно быть, едва не лишившийся чувств от такого надругательства над древностью, на утреннем совещании рассказал, что глухой звук удара – или, скорее, шлепка – раздался лишь спустя пять-шесть секунд. А значит, глубина полости – или высота межпалубного пространства – составляла около сотни метров.

Что бы ни находилось внизу, оно было огромным.

К обеду все было готово. Мясников, Штерн и Птицын вошли на платформу подъемника в сопровождении двух вооруженных бойцов армейской роты, которая охраняла лагерь экспедиции. Также вниз отправились шестеро рабочих во главе с Погосяном, которые несли фотографическое, осветительное и иное оборудование, а еще несколько громоздких ящиков, на вопрос Мясникова о содержимом которых доктор Штерн лишь отмахнулась.