Меня тошнило от этого лицемерия. Если кто-то в этом баре и был алкоголиком, так это Джеймсон.

— Знаете что, капитан? — сказал я. — Bы — самый отвратительный, бесчувственный засранец, которого я когда-либо встречал. Bы — невежественный фанатик и фашист полицейского государства. Вы, наверное, называете афроамериканцев «ниггерами».

— Нет, что ты, мы называем их «жирные губы» и «ленивые обезьяны». Ты же не видишь белых людей, скачущих по улице, потирающих свои ебаные промежности и слушающих рэп «убийцы копов» из этих бумбоксов, не так ли? А как там поёться:

«Я закинлся метом…

Я Тайром…

Мочкнём кооопа в натуууре…

Мочкнём кооопа в натуууре…»

— Я ухожу, — сказал я. — Это невероятно. Какого черта я вообще сижу здесь с вами? Какое это имеет отношение к вашему психопату-убийце?

— Прямое, — сказал он и заказал четвертое пиво. — Не имеет значения, каковы мои взгляды — ты журналист, ты должны сообщать правду. Даже если ты ненавидишь меня… ты должен сообщить правду, верно?

— Да, конечно.

— Ну, ни одна из газет этого не делает. Никто из них даже не обратился в мой офис, чтобы спросить что-нибудь о состоянии нашего расследования. Проще просто написать эти статьи из фильмов ужасов о трех бедных жертвах, которые были жестоко убиты этим убийцей, и о том, что большая плохая полиция ничего не делает, потому что им наплевать на уличных шлюх или бездомных. Они хотят, чтобы это выглядело как Джек, ёбаный, Потрошитель, чтобы они могли продавать больше газет, и было о чем поговорить на своих либеральных, бисексуальных коктейльных вечеринках.

Я допил Кока-Колу, взял куртку с соседнего стула.

— Я ухожу, капитан. Нет смысла оставаться и слушать эту чушь. Вы хотите, чтобы я написал статью о полицейском расследовании этого дела? Это смешно. Bы мне ничего не показали. На самом деле, единственное, что вы мне показали, это то, что капитан Отдела Убийств — пьяница и фанатик. И можете доложить обо мне в «налоговую» и FCC. Я рискну.

— Видишь? Ты такой же, как и все остальные — ты фальшивка.