— Почему, э-э, почему убийца… отрезает им руки?

— Правильный вопрос! — он чуть не закричал и не ударил ладонью о стойку бара. — Наконец-то хоть один из вас, перепачканных чернилами либеральных пресс-болванов, допёр! Полиция не может ничего предпринять, пока не установит список подозреваемых, а мы не можем этого сделать, пока не получим профиль убийцы. Почему он убивает этих девушек и берет их руки?

— Ааам… — мои мысли метались. — Он отрубает им руки, тем самым, чтобы не оставлять отпечатков пальцев, и их нельзя было опознать, а если их нельзя опознать, то тогда ваше расследование будет затруднено.

— Нет, нет, нет, — проворчал он. — У себя в кабинете я показал тебе список документов. Мы уже опознали больше половины жертв. У многих девушек все еще были удостоверения личности, когда мы их нашли. Тебе это о чём-нибудь говорит?

— Убийце не…

— Верно, не важно. Либо он думает, что спрятал тела так хорошо, что их никогда не найдут, либо ему все равно, опознали их или нет. И, отсюда следует самый логичный вывод, который может быть только?

— Он… забирает их руки по какой-то другой причине? — предположил я.

— Видишь? Я знал, что ты умнее этих придурков, — Джеймсон, похоже, был доволен, что я кое-что понял. — Именно это мы и сделали. Мы потратили больше человеко-часов на это расследование, чем этот чертов Ной потратил на Ковчег. Убийца собирает их руки. И когда мы найдем причину, из-за которой он это делает, мы сможем найти подозреваемых. Вот, возьми, — сказал он и потянулся к полу. Он вытащил портфель. Тот казался достаточно тяжелым, чтобы вместить пару шлакоблоков.

— Что это? — спросил я.

— Все материалы дела.

Я снова сел, надел очки и открыл его.

— Тут больше тысячи страниц!

— Больше, — сказал Джеймсон. — Пока тысяча шестьсот. Tы хочешь быть честным журналистом…

— Я уже честный журналист, — напомнил я ему.

— …тогда делай уроки. Прочти чертовы материалы дела, прочти все. И когда ты закончишь, если ты сможешь сказать честно, что я и мои люди лодыри, тогда я уйду со своего поста. Договорились?

Я пролистал толстую стопку бумаг. Похоже, работы было много. Я был очарован.

— Договорились, — сказал я.