Обсуждая это решение с дочерью наедине, бабушка Синфороса поняла, что причины переезда гораздо глубже этого «я одна не справлюсь с плантациями», но ничего не сказала. Она согласилась, что правильнее – и надежнее – и для мамы, и для меня уехать подальше от Амистад, даже ценой разрыва привычных связей и утраты традиций. Мама осторожно спросила, не хочет ли бабушка жить с кем-либо из сыновей, но та без колебаний отказалась.

– Я еду с вами.

Моя бабушка Синфороса не любила кого-то обременять, равно как и взваливать лишнюю обузу на свои плечи, что было бы неизбежно, согласись она жить с невестками.

– А главное, я нужна тебе, Беатрис.

Симонопио вышел из гостиной, как всегда, молча, с покорным видом, который мама истолковала как согласие.

– Конечно, няню Реху мы тоже возьмем с собой, Симонопио.

Мама знала, что из всех обитателей поместья Симонопио перемена далась бы труднее всего, и собиралась найти ему какое-нибудь дело в Монтеррее, куда после посещения цирка тот категорически отказывался возвращаться. Они непременно найдут ему что-то по вкусу, она была уверена. В Монтеррее тоже есть холмы и даже горы. Высоченные горы. Быть может, Симонопио понравится по ним бродить, исследовать новые места. Наверняка.

Решение, принять которое поначалу было весьма непросто, превратилось для Беатрис в навязчивую идею и с некоторых пор занимало все ее мысли и чувства. Она тут же решила, что перемены надо осуществить немедленно – ко всеобщей досаде, она не станет дожидаться ни окончания учебного года, ни моего первого причастия, ни первого бала дочерей ее подруг и уж тем более открытия линаресского казино. Зачем, если она и раньше туда не собиралась? Как только дела будут улажены, она уедет и заберет меня с собой подальше от страха за нашу жизнь и опасность потерять землю. Подальше от соблазнов и зависимости.

Многие пытались ее отговорить, включая моих дядек, ее братьев, снова и снова повторявших, что готовы взять на себя управление ее делами.

– Помогите мне все продать и присматривайте за хозяйством, пока все не уладится, – настаивала Беатрис. – Больше ничего не нужно.

– Подумай о будущем Франсиско!

– Только о нем и думаю. Землей мы больше заниматься не будем.

– Но, Беатрис, здесь твоя семья, здесь люди, которые тебя любят, – твердили ей братья и друзья.

– Зато там мои дочери и внуки.

В итоге они согласились, предупредив ее, что продажа займет время: многие участки записаны на имя друзей ее покойного супруга, а значит, предстояло убедить этих друзей заняться продажей от своего имени. Беатрис не удивило, что все без исключения согласились передать ей то, что принадлежало ей как вдове. Папа сделал правильный выбор: друзья остались верны данному слову, признав, что числящаяся за ними земля, которую когда-то пытались уберечь от аграриев, на самом деле принадлежит вдове Франсиско Моралеса. Они с удовольствием помогли маме ее продать.