– Но… вы же прислали письмо, говорили, что начнете не раньше семнадцати часов одиннадцати минут?

– В моем письме было сказано ровно в семнадцать. Зачем назначать встречу на семнадцать часов одиннадцать минут?

Элеанор слегка съеживается и выглядит еще более растерянной.

Так и вижу, как его ровные и вполне человеческие пальцы барабанят по клавиатуре. Сначала пишут письмо якобы от меня – к Фоско, затем, от Фоско – к Элеанор. Слышу, как он проговаривает вслух каждое из них.

– Но…

– Давай обсудим это после занятия, Элеанор. А пока почему бы тебе не занять свое место, и давайте начнем?

Элеанор открывает рот, но затем бросает взгляд на меня и смыкает губы. ПереПере лучше не злить, потому что она единственная на кафедре тепло отзывается о ее бриллиантовых прелюдиях. Я наблюдаю за тем, как она медленно садится на свое место. В категорически не свойственном ей углу. Из черной сумочки выглядывает уголок маленькой белой коробки. Перехватив мой взгляд, Элеанор прячет сумку под сиденье.

– Что ж, я так понимаю, у вас у всех есть чем поделиться со мной. Кроме Саманты, конечно же.

Я даже не пытаюсь ей возразить.

– Да, конечно, – отвечают они почти что в унисон, но по-прежнему не смотрят друг на друга.

И улыбаются чему-то про себя. Мечтательно. Самодовольно. А в случае Элеанор – напряженно. Как будто у каждой из них есть секрет, одновременно удивительный и опасный. Я чувствую, как в душу закрадывается страх. Холодный и липкий.

– Ну, кто хочет начать?

– Я, – раздается одновременно со всех сторон. Фоско маслится от удовольствия. Вот это рвение! – Ладно, давайте облегчим задачу и начнем в порядке той очереди, в которой вы пришли. Кэролайн, давай начнем с тебя.

Кэролайн поднимается. Кривые надписи, врезанные в ее кожу, поблескивают в лучах сияния, которое она источает, как прожектор.

– Называется «Очищенная», – тихо говорит она. – Честно говоря, я и сама пока что не знаю, что это. Наверное, своего рода поэма… Обычно я их не пишу, но… – она прикусывает лавандовую губу в улыбке. – Меня вдохновили, – она чуть крепче стискивает странички, видно, что руки у нее слегка подрагивают.

– Но в любом случае, мне кажется, это начало чего-то очень серьезного.

Виктория многозначительно и довольно громко фыркает. Я чувствую взгляд Киры, но сама не свожу взгляда с Кэролайн, которая в свою очередь смотрит на дрожащие странички с такой любовью, словно на них – его лицо. А потом начинает читать, будто околдованная.

* * *

Посреди ее гостиной стоит мужчина с лезвием в руках.

Сам ли он вломился туда, или это она его впустила? Так размышляет героиня ее романа, «Очищенная», под личиной которой, очевидно, скрывается сама Кэролайн. И так начинается ее психосексуальная одержимость/любовь к демоническому повесе по имени Байрон. Чай многообещающе заваривается. Постукивание ложечки в чашке погружает в транс.