Сэм тоже не был в восторге от ситуации, но ему лучше удавалось сдерживать гнев, он давал ему волю только тогда, когда считал, что это принесет пользу. Сэм был более эмоциональным и импульсивным, чем брат, который всегда был сдержан в проявлении чувств. Но гнев контролировать не умел.

– Впрочем, отдых нам и правда не повредит, – сказал Дин.

Сэм проснулся от осторожного стука в дверь. Стучали тихо, а не бесцеремонно, как полицейские. Сэм с тоской взглянул на электронные часы, которые показывали два часа ночи. Хоть раз в жизни он хотел как следует выспаться.

Дин уже сидел на своей кровати, сжимая в руке «Кольт».

– Я тебя прикрою, – прошептал он.

Сэм подошел к двери и приоткрыл ее.

– Сэм?

За дверью стояла Хизер Панолли. Золотистые волосы нимбом светились над ее головой в свете уличного фонаря.

– Хизер? Не надо было выходить одной так поздно. Это небезопасно.

– Я знаю. Просто папа поздно ложится, а я не могла уйти, пока он не уснет.

Сэм закрыл дверь, чтобы отпереть щеколду, а когда вновь открыл ее, вдруг сообразил, что он в одних трусах.

– Я же говорил, – бросил Дин, когда девушка вошла. Перед сном он уверял Сэма, что единственной причиной, по которой Хизер сидела с ними во время разговора с отцом и слушала историю, которую наверняка знала наизусть, был Сэм.

«Говорю тебе, Сэмми, она на тебя запала», – повторял он с усмешкой.

– Что ты здесь делаешь? – спросил Сэм, поднимая с пола джинсы и поспешно натягивая их.

– Мне нужно было рассказать вам… мой папа… – начала она сбивчиво. – Он так часто рассказывал эту версию, что сам поверил в нее.

– Он сказал нам неправду?

Сэм сел на кровать и жестом пригласил ее тоже сесть. Хизер сняла толстый пуховик. На ней был тот же самый свитер и джинсы, на ногах кожаные ботинки с меховой оторочкой.

– Он сказал правду, но не всю.