— Никаких «но», — сказал Кауфакс — Гонт. Он нагнулся и угрюмо взглянул на Брайана из-под козырька своей бейсбольной кепки. — Мистер Гонт лучше знает. Ну-ка повтори это, Брайан.

Кадык Брайана дернулся, но никакого звука не вырвалось из его горла. Лицо у него горело, к глазам подступали слезы.

Огромная холодная рука опустилась на плечо Брайана. И сдавила его.

— Повторяй!

— Мистер Гонт... — Брайану пришлось еще раз сглотнуть, чтобы выдавить слова. — Мистер Гонт лучше знает.

— Вот это правильно, ушастик. Это точно. Стало быть, ты сделаешь то, что я скажу... все, что я скажу.

Брайан собрал всю свою волю и совершил еще одну, последнюю попытку:

— А что, если я скажу «нет»? Что, если я скажу «нет», потому что я не понимаю этих... как-там-их-называют... условий?

Кауфакс — Гонт вынул мяч из перчатки и обхватил его другой рукой — из швов просочились маленькие капельки крови.

— Ты не можешь сказать «нет», Брайан, — вкрадчиво произнес он. — Уже не можешь. Ведь это седьмой раунд мирового чемпионата. Все цыплятки вернулись в курятник, и пришло время посчитать их. Взгляни-ка вокруг. Хорошенько взгляни.

Брайан огляделся и с ужасом увидел, что стадион «Эббетс-Филд» заполнен так, что люди стоят в проходах, и... он знал их всех. Он узнал мать и отца, сидящих с его маленьким братом Шоном в ложе комиссара. Вся его группа по коррекции речи в полном составе с мисс Ратклифф с одной стороны и ее здоровенным дружком-тупицей Лестером Пратгом с другой расселась в первом ряду, попивая колу «Роял Краун» и заедая сосисками. Вся контора шерифа Касл-Рока сидела на галерке, потягивая пиво из пластиковых стаканчиков с изображениями участниц конкурса «Мисс Рейнолд» нынешнего года. Он увидел весь свой класс в воскресной школе, городских выборных, Майру и Чака Эванс, своих теток и двоюродных братьев. В третьем ряду, вон там, сидел Сонни Джакетт, и когда Кауфакс — Гонт швырнул кровоточащий мяч и тот вновь с ружейным треском врезался в перчатку, Брайан заметил, что лицо за маской теперь стало физиономией Хью Приста.

— Раздавлю тебя, дружок, — сказал Прист, швыряя мяч обратно. — Ты и пикнуть не успеешь.

— Сам видишь, ушастик, теперь дело уже не в бейсбольном вкладыше, — сказал из-за его спины Кауфакс — Гонт. — Ты ведь уже понял, да? Когда ты швырял ту грязь на простыни Уилмы Джерзик, ты кое-что начал. Как тот парнишка, который, громко крикнув в теплый зимний день в горах, вызывает снежную лавину. Теперь у тебя выбор простой. Ты можешь продолжать, а можешь стоять где стоишь и... похоронить сам себя под этой лавиной.