8

Когда Алан зашел в комнату, одеяло на кровати не шевельнулось, и он подумал, что Полли спит — не иначе, не без помощи принятого на ночь перкодана. Он тихонько разделся и скользнул в постель. Когда голова его коснулась подушки, он увидел, что глаза ее открыты и смотрят прямо на него. На мгновение он так удивился, что даже вздрогнул.

— Что за незнакомец вторгся в девичью постель? — тихонько спросила она.

— Всего лишь я, — ответил он, чуть улыбнувшись. — Прости, что разбудил тебя, девица.

— Я не спала, — с этими словами она обняла его за шею. Он положил свою руку ей на талию. Ее сонное тепло было очень приятным, как теплый комочек меха. На мгновение он ощутил что-то твердое на своей груди, и ему показалось, что на ней под хлопковой ночной рубашкой что-то надето. Но предмет тут же скатился между ее левой грудью и подмышкой и повис там на своей тоненькой серебряной цепочке.

— С тобой все в порядке? — спросил он.

Она прижалась лицом к его щеке, не выпуская Алана из объятий. Он почувствовал, как ее руки сомкнулись позади его шеи.

— Нет, — сказала она. Слово вылетело, как дрожащий вздох, и она начала всхлипывать.

Он прижимал ее к себе и гладил волосы, пока она плакала.

— Алан, почему она не рассказала мне о том, что делала эта женщина? — наконец спросила Полли и чуть-чуть отодвинулась от него. Теперь, когда его глаза немного привыкли к темноте, он мог разглядеть ее лицо — темные глаза, темные волосы, белую кожу.

— Я не знаю, — сказал он.

— Если бы она рассказала мне, я бы приняла меры! Я бы сама сходила к Уилме Джерзик и... и...

Не стоило ей говорить, что Нетти действовала не менее решительно, чем Уилма, что Нетти вела себя ничуть не менее жестоко. Как, пожалуй, не стоило объяснять, что порой наступает время, когда ни одну Нетти Кобб — равно как и ни одну Уилму Джерзик на свете — уже не остановишь. Порой наступает миг, когда это становится никому не под силу.

— Уже половина четвертого утра, — сказал он. — Это плохое время для разных там «если бы да кабы». — Он поколебался мгновение, прежде чем продолжить: — По словам Джона Лапойнта, Нетти сказала тебе что-то про Уилму сегодня утром... уже вчера утром. Что это было?

Полли задумалась.

— Ну, я не уверена, что это она про Уилму, тогда, во всяком случае, не была уверена. Нетти принесла салат. А мои руки... Мне было действительно погано. Она это сразу поняла. Нетти... была... бывала... ну, туповата в некоторых вещах, но я ничего не могла от нее скрыть.

— Она очень любила тебя, — мрачно произнес Алан, и это вызвало новый всплеск всхлипываний. Он знал, что так будет, как знал, что сколько-то слез должно быть выплакано — не важно, который там час. Пока не выплачешь их, они будут терзать и жечь тебя изнутри.